Я узнала о дарственной лишь спустя месяц после её оформления. Позвонил брат Александр, в голосе — нескрываемая радость:
— Оксана, поздравь меня. Теперь я единственный владелец маминой квартиры.
Я опешила:
— Что ты имеешь в виду?
— Мама передала мне свою часть. Теперь вся квартира принадлежит мне. Ты ведь помнишь: твоя доля была в твоей квартире, а мамина — в своей. Так вот, теперь её часть — моя.
Я не сразу нашлась с ответом.
— Оксана, ты чего молчишь? Это же хорошо. У меня наконец-то есть собственное жильё.
— Александр, но я ведь тоже вкладывалась в ту квартиру. Я делала там ремонт.
— Какой ремонт? Обои поклеила — и всё! Это не считается.
Он оборвал разговор.
Я осталась на кухне, глядя в окно и пытаясь осознать услышанное. Мама просто так подарила Александру свою долю — без предупреждения, без обсуждения со мной.
Мне сорок два года. Работаю терапевтом в районной поликлинике. Получаю сто двадцать тысяч гривен в месяц. Замужем никогда не была, живу одна в арендованной однокомнатной квартире и ежемесячно отдаю сорок пять тысяч за жильё.
У меня есть младший брат Александр, ему тридцать восемь лет. Он трудится менеджером в строительной фирме. Женат, воспитывает двоих детей. Снимает жильё за семьдесят тысяч гривен ежемесячно.
Наша мама — Лариса, шестьдесят семь лет, пенсионерка. Живёт одна в двухкомнатной квартире в Чернигове: сорок восемь квадратных метров в старом доме.
Эту квартиру родители приобрели ещё в 2005 году за два миллиона четыреста тысяч гривен. Долго копили средства и оформили кредит. Папа работал водителем автобуса, мама трудилась медсестрой.
Когда они въехали туда, состояние квартиры было плачевным: старый советский ремонт, обои отваливались от стен, трубы проржавели насквозь, полы скрипели при каждом шаге.
В то время я училась на врача и жила в общежитии института. По выходным навещала родителей и видела их борьбу с этим ветхим жильём.
В 2010 году папа скончался от инфаркта — ему было всего пятьдесят два года. После его смерти квартира полностью перешла маме по наследству.
Тогда я уже работала врачом и получала стабильную зарплату — решила помочь маме привести жильё в порядок:
— Мамочка, давай сделаем капитальный ремонт? У меня есть деньги на это.
— Оксаночка, не стоит тратиться зря…
— Мамуль, ты живёшь как на стройке! Тебе уже шестьдесят лет — пора жить по-человечески!
Мама согласилась с неохотой. В 2011 году мы начали ремонт: я наняла бригаду рабочих и закупила все необходимые материалы сама. Потратила миллион двести тысяч гривен — все свои накопления до копейки.
Мы заменили окна и двери, обновили трубы и проводку по всей квартире; уложили ламинат вместо старого пола; стены оклеили новыми обоями и покрасили; установили современную кухню и сантехнику: ванну с унитазом тоже поменяли на новые модели.
Ремонт занял четыре месяца — всё это время мама жила у меня на съёмной квартире. Когда вернулись обратно после обновления жилья — она расплакалась от счастья:
— Оксаночка… Спасибо тебе! Как будто совсем другая квартира… Я её не узнаю!
Мне было приятно видеть её радость: мама всю жизнь трудилась ради нас с Александром после смерти папы… Она заслуживала уютного дома как никто другой.
Прошло три года спокойной жизни: мама оставалась у себя дома; я навещала её каждую неделю без пропусков; Александр приезжал редко — был занят семьёй да работой…
В 2014 году здоровье мамы резко ухудшилось: случился инсульт… Я немедленно устроила её в больницу; лечение длилось месяц… После выписки она осталась слабой… Я взяла отпуск по уходу за ней…
Александр почти не появлялся: звонил раз-два за неделю с коротким вопросом «Как мама?» На мой ответ «Лечится» он только кивал по телефону: «Понятно» — и завершал разговор…
Через полгода состояние мамы улучшилось: она снова могла ходить сама по дому, готовить еду и даже делать уборку… Тогда я вернулась к работе…