На следующее утро они ехали к нотариусу в полном молчании. Дмитрий Козловский украдкой посматривал на жену, но Оксанка Петренко не отрывала взгляда от окна, будто видела его впервые.
В кабинете Ярослава Гриценко повисло напряжённое молчание. Нотариус разложил перед собой два комплекта бумаг — те, что вчера принёс Дмитрий Козловский, и дарственную.
— Итак, — начал он, — ситуация вполне типичная. Дмитрий Козловский, вы утверждали, что квартира входит в наследство и должна быть поделена между супругами.
— Я не знал о дарственной, — пробурчал Дмитрий Козловский.
— Не знали? — Оксанка Петренко повернулась к нему. — А почему тогда вчера по телефону ты начал говорить: «если бы была дарственная, я бы…»? Значит, догадывался о её существовании!
Мужчина вспыхнул от смущения.
— Предполагал… Твоя мама в последнее время часто говорила о том, что хочет всё оформить на тебя…
— И ты решил действовать на опережение? — голос Оксанки становился всё твёрже. — Поскорее записать на себя жильё, пока я в растерянности и ничего не соображаю?
— Оксана, ну пойми…
— Что именно мне понять? — она резко поднялась из-за стола. — Что мой муж тридцать семь лет ждал удобного момента для предательства?
Ярослав Гриценко осторожно прокашлялся:
— Есть вариант решения. Всё оформим по закону: квартира остаётся за госпожой Петренко как за законной получательницей дара. Остальное имущество — дача и накопления — делится поровну.
— Согласна, — уверенно произнесла Оксанка Петренко.
— У меня нет другого выхода… — глухо ответил Дмитрий Козловский.
После подписания документов они вышли из здания. Дождь уже закончился, сквозь облака пробилось солнце.
— Оксана… — Дмитрий остановился у входа и посмотрел ей в глаза. — Прости меня.
Она посмотрела на него внимательно: человек, с которым она прожила столько лет жизни. Поседевший, уставший и потерянный. Не жестокий – просто слабый.
— Знаешь что, Дима… — тихо сказала она. — Я не держу зла. Просто впервые почувствовала силу постоять за себя.
— Что ты имеешь в виду?
— То самое: больше я не стану подписывать ничего вслепую. И не промолчу там, где чувствую подвох.
Он кивнул с пониманием. В её словах звучала не угроза – спокойная уверенность человека, нашедшего опору в себе самой.
— Домой вернёмся? – спросил он негромко.
— Вернёмся. Только теперь у нас два дома… — впервые за долгое время она улыбнулась. — Мамина квартира и наша общая. И знаешь что? В маминой квартире решения буду принимать я сама.
Они шли рядом по улице под ясным небом после дождя – но между ними уже было иначе всё до последней мелочи. Оксанка больше не была тенью мужа – она стала самостоятельной женщиной с собственным голосом и правом выбора. А Дмитрий понял: потеряв доверие жены через обман, он утратил куда больше квартиры – он лишился её безоговорочной веры в него.
И странным образом это осознание принесло обоим облегчение – как будто стало легче дышать впервые за долгое время.
Друзья мои! Если вам близка эта история – ставьте лайки и подписывайтесь на канал! Впереди ещё много интересного!