Сквозь тяжёлые портьеры в комнату проникали последние отблески закатного солнца, рассыпаясь по персидскому ковру тусклыми, уставшими полосами. Обычно наполненный ароматами редких цветов и утончённого парфюма, воздух в гостиной сегодня казался густым и напряжённым — словно сам дом затаил дыхание в ожидании грозы.
— Опять Дарина? Тарас, ты серьёзно считаешь, что я обязана за ней присматривать? — голос Виктории, обычно мягкий и обволакивающий, теперь дрожал от сдерживаемого раздражения. Она стояла посреди комнаты — безупречная в шелковом халате, словно статуэтка из фарфора, и бросала на мужа взгляд с вызовом. — У неё есть няня! И ещё — твоя бывшая жена, её бабушка! Почему всё снова ложится на меня?
Тарас, мужчина с проседью у висков и внушительной осанкой, не отрывал взгляда от документов. Его внешнее спокойствие было обманчивым — как тишина перед бурей.
— Мы уже обсуждали это, Виктория. Всего два раза в месяц. Пара субботних вечеров. Это не просьба — это условие нашего брака. Татьяне нужен отдых. А моя «бывшая жена», если тебе так удобнее её называть, живёт в другом городе и редко видит внучку. Дарина — моя дочь. И да, она ребёнок Ориси. Твоей бывшей подруги.
Последнюю фразу он произнёс с едва заметным нажимом, но Виктория ощутила её как пощёчину. Эта связь сводила её с ума.
— Подруга… — усмехнулась она горько. — Та самая Орися? Которая бросила всё ради ребёнка от первого встречного? А тебе пришлось разгребать последствия?
Слова вырвались прежде чем она успела их остановить. Виктория тут же замолчала и прикусила губу; по спине пробежал холодок страха. Она увидела, как Тарас медленно отложил бумаги и поднял на неё взгляд — тяжёлый и бесстрастный.
В памяти всплыл тот вечер полгода назад: Дарина пролила сок на диван; Виктория схватила девочку за руку и закричала ей прямо в лицо… Тогда он вошёл без шума: ни крика, ни угрозы жестом — просто подошёл ближе, аккуратно убрал её руку и холодно произнёс:
— Если ты ещё раз тронешь её… если хоть что-то случится по твоей вине… я переломаю тебе пальцы один за другим. Ты поняла?
Она поняла тогда так же ясно, как сейчас: этот человек дал ей богатство и избавил от нужды не из любви — он просто терпел её присутствие рядом. А она его боялась до судорог в теле. Бежать было некуда: перспектива вернуться к пьющим родителям в тесную квартирку пугала сильнее любого наказания.
Эта позолоченная клетка была построена ею самой… а ключ оказался у маленькой девочки.
Виктория мгновенно изменилась: голос стал мягким до приторности, глаза заблестели слезами.
— Тарасик… Прости меня… Я не хотела нагрубить… Просто я очень устала… У меня важный приём у врача через пару часов — я ждала его две недели…
Но Тараса уже не интересовали её оправдания; он лишь равнодушно махнул рукой — будто прогоняя назойливую муху. Его внимание целиком поглотил смех ребёнка за дверью игровой комнаты.
Там Дарина вместе с няней Татьяной строили башню из кубиков прямо на полу среди игрушек. Лицо Тараса преобразилось: суровость исчезла без следа; глаза наполнились такой нежностью, что казалось — весь мир для него сосредоточен только здесь.
Он подошёл к девочке, легко подхватил её на руки и закружил над полом под звонкий смех малышки; та обняла его за шею с доверием и радостью.
Виктория наблюдала эту сцену из гостиной с каменным лицом; внутри всё кипело от ледяной ярости вперемешку с болью унижения.
Она ощущала себя чужой среди этой роскоши: ненужной деталью интерьера большого дома… Пока существует Дарина – ничего не изменится.
И тогда внутри неё зародилось решение – холодное и расчётливое… «Не бойся», мысленно прошептала она девочке сквозь стеклянную преграду между мирами – «Сегодня мы прощаемся… маленькая помеха».