В горле застрял комок. Ольга автоматически включила настольную лампу, и тёплый жёлтый свет выдернул из темноты разбросанные по полу письма.
– Ольгочка? – едва слышный голос матери заставил её вздрогнуть. – Почему ты не предупредила, что…
Тамара Сергеевна застыла в дверном проёме, заметив разбросанные бумаги. Цвет покинул её лицо.
– Мама, кто он? – Ольга подняла фотографию. – Только не говори, что это просто давний знакомый. Я же вижу… я чувствую…
Женщина медленно села на край кровати. В свете лампы дрожали её руки.
– Игорь Михайлович Ковалев, – голос матери прозвучал глухо, словно издалека. – Я думала, что эта история давно закрыта… что она осталась в прошлом…
– История? – Ольга почти кричала шёпотом. – Мама, это же вся моя жизнь! Почему ты молчала? Почему он… почему вы все…
– Потому что так было необходимо! – в голосе Тамары Сергеевны прорезалась боль. – Ты не понимаешь, тогда всё было по-другому. Его родители, мои родители… Нам просто не позволили быть вместе.
Тишина опустилась на комнату тяжёлым покрывалом. Где-то вдалеке грохотал поезд – тот самый, на который Ольга сегодня опоздала. Случайность? Или судьба решила, что пришло время раскрыть правду?
Они сидели до рассвета. За окном постепенно светлело небо, а в комнате витал горький аромат остывшего чая и невысказанных слов.
– Он был учителем литературы, – Тамара Сергеевна говорила тихо, словно боясь отпугнуть воспоминания. – Прибыл по распределению в нашу школу. Молодой, привлекательный, знал наизусть стихи Блока… Все девочки были влюблены.
Ольга смотрела на мать и не узнавалась её. Куда исчезла привычная сдержанность? Перед ней сидела другая женщина – юная, влюблённая, с горящими глазами.
– А потом… – мать замялась. – Потом я поняла, что беременна.
Ты даже не представляешь, что началось тогда! Его родители выступали против «провинциальной интрижки», мои твердили о позоре…
– И вы просто… сдались? – Ольга не смогла удержать горечь.
– Его срочно перевели в другой город. Без объяснений. А через месяц познакомили с твоим… – она замолчала, – с Владимиром Алексеевичем. Хороший человек, надёжный…
«Надёжный, – эхом прозвучало в голове Ольги. – Как старый диван. Как шкаф. Как всё в этой квартире».
– А письма… Почему ты их сохраняла?
– Потому что не могла выбросить! – впервые за ночь в голосе матери раздалась искренняя боль. – Это было всё, что осталось. Он писал каждое месяц, потом реже… Но писал.
Ольга взяла последнее письмо. Дата – три года назад.
«Дорогая Тамара! Я переехал в Коблево, приобрёл дом на Лесной улице. Может быть, когда-нибудь… Всегда твой, Н.»
– Коблево, – медленно произнесла Ольга. – Это же четыре часа езды отсюда?