Анастасия, одевайся, поехали, — сердито пробурчала Маричка.
Не дожидаясь реакции, она практически выволокла дочь из комнаты, не удостоив вниманием ни сестру, ни зятя. Данил помог им с верхней одеждой в прихожей. Девочка молчала, на её лице читались обида и злость.
— Позвони, когда доедешь, — сказала Анастасия, оставаясь в дверях гостиной.
Сестра промолчала и на прощание громко захлопнула дверь.
*****
Анастасия откинулась в кресле, сжав пальцами переносицу. Затем потянулась за телефоном и набрала номер Марички. Поднеся трубку к уху, она услышала несколько гудков.
Голос сестры прозвучал настороженно и холодно:
— Ну здравствуй.
— Привет, Маричка. Мама звонила, — без лишних вступлений произнесла Анастасия.
Она понимала: любые попытки начать с нейтральной беседы будут восприняты как лицемерие.
— И что? — ответ прозвучал ещё жестче. — Опять будешь поучать?
Анастасия закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Внутри всё ещё бушевали эмоции после разговора с матерью, но она старалась держать себя в руках.
— Нет, Маричка. Я не собираюсь тебя учить. Просто хочу сказать: мы с Данилом не смеялись над тобой. Мы не считаем себя умнее или лучше. Мы просто другие люди. Наш мир — это цифры, законы, отчёты и риски. Когда ты говоришь о бизнесе — мы автоматически переходим на этот язык. Это не издёвка — это наша привычная форма общения, — проговорила она усталым голосом.
На другом конце повисло молчание.
— Мы не вмешиваемся в твою жизнь и не претендуем на неё, Маричка, — продолжила Анастасия чуть мягче. — Ты воспитываешь дочь, строишь отношения с мужем и ищешь своё место в жизни. Это твой путь. А наш путь проходит через корпоративный ритм со всеми его вызовами и правилами. Мы просто живём иначе — вот и всё.
— Тогда почему вы никогда меня не поддерживаете? — голос сестры дрогнул; в нём послышалась боль и слёзы. — Почему от вас всегда только «нет», «не стоит», «невыгодно»?
— Потому что настоящая поддержка — это не соглашаться со всем подряд ради утешения, — спокойно ответила Анастасия. — Если бы я сказала: «Да-да, открывай кофейню за все свои деньги», хотя знала бы наперёд результат… разве это была бы помощь? Это было бы предательство доверия.
Она сделала паузу: пусть слова дойдут до сознания сестры.
— Давай так договоримся: ты перестанешь воспринимать нашу осторожность как высокомерие или насмешку… а я постараюсь говорить проще и понятнее для тебя. Согласна?
Маричка тяжело вздохнула:
— Ладно… Пусть будет так…
— Отлично. А теперь расскажи мне про Лесю? Как у неё дела в садике? — спросила Анастасия уже другим тоном.
Они поговорили ещё минут пять о повседневных делах: о племяннице Лесе и о Ларисе.
Разговор всё ещё оставался напряжённым местами, но уже без прежней колкости или язвительности между строками. Он был далёк от душевного тепла… но хотя бы честным.
Положив трубку на столик рядом с креслом, Анастасия вдруг осознала: ничего принципиально нового этот разговор не принёс. Маричка по-прежнему чувствует обиду; мать продолжит давить на совесть; а они с Данилом будут раздражаться из-за постоянных нравоучений извне.
Этот семейный круг давно стал привычным танцем по замкнутому кругу… слишком отрепетированным для того чтобы разорваться после одного звонка.
Анастасия глубоко вздохнула и снова откинулась назад в кресле… Похоже оставалось лишь одно: либо принять родных такими как есть… либо полностью дистанцироваться от них навсегда.
Она выбрала первое решение.