— Оксана — моя родная сестра. Я не могу оставить её одну в такой ситуации. Ты же сама видишь, как мама на неё давит. Если она вернётся к ней вместе с Романом, это будет настоящая беда.
— Я понимаю, — кивнула Мария. — И я не против того, чтобы ей помочь. Меня задело другое: ты решил всё без меня. Скрывал это. Из-за этого наш ремонт снова отложен на неопределённый срок.
— Ремонт подождёт, — повторил Богдан то, что уже говорил раньше. — Главное, что у нас есть крыша над головой.
— Дело вовсе не в ремонте, — покачала головой Мария. — Важно то, как ты относишься к нашему браку. Для меня семья — это когда мы принимаем решения вместе. Когда нет разделения на «твоё» и «моё», а есть общее.
Богдан отвёл взгляд:
— У меня другой подход. Я считаю, что каждый вправе распоряжаться тем, что заработал сам. Я не контролирую твои расходы и жду того же от тебя.
— Но так семья не строится… — тихо произнесла Мария. — Семья держится на доверии и открытости, на совместных решениях.
— А по-моему, настоящая семья — это когда жена не устраивает сцен из-за того, что муж помогает своим близким, — резко ответил Богдан.
Мария смотрела на него с растущим ощущением отчуждённости: их взгляды на брак расходились кардинально. Он её не слышит и даже не пытается понять; считает себя единственным принимающим решения в доме. А она всегда мечтала о равноправии и уважении между партнёрами.
— Я устала… — сказала она едва слышно. — Давай продолжим разговор завтра.
Но внутри она уже знала: завтрашний день ничего не изменит. Богдан так и останется при своём мнении и вряд ли признает свою ошибку. Для него всё очевидно: он зарабатывает деньги — значит, вправе сам решать их судьбу.
Разговор зашёл в тупик: они словно говорили на разных языках и смотрели на семью через разные линзы восприятия. Для него важнее было чувствовать себя «спасителем» для сестры, чем быть партнёром для жены.
Мария поняла окончательно: их взгляды несовместимы. Он не считает нужным советоваться с ней или учитывать её мнение; он уверен в своём главенстве в семье. А она больше не готова мириться с таким положением вещей.
***
Прошла неделя. Они по-прежнему жили под одной крышей, но между ними будто выросла невидимая стена отчуждения. Богдан уходил рано утром и возвращался поздно вечером; Мария полностью ушла в работу и взяла несколько дополнительных проектов подряд.
Однажды вечером она сидела одна на кухне с чашкой чая перед собой и смотрела сквозь стекло окна во тьму улицы. За пять лет совместной жизни впервые возник вопрос: а правильный ли выбор она сделала? Она всё ещё любила Богдана… но любовь без уважения и доверия становится слишком хрупкой основой для семьи.
Она пока не подала заявление о разводе… Ещё оставалась слабая надежда: вдруг он пересмотрит своё поведение? Поймёт наконец-то, что семья строится из двух равных людей? Но цепляться за эту надежду она уже перестала: жить рядом с человеком, который тебя игнорирует,— тяжелее одиночества.
Теперь мысли Марии были сосредоточены вовсе не на том «что будет с ними», а скорее «что будет с ней». Сможет ли она дальше существовать в отношениях без взаимного уважения? Где её голос ничего не значит? Где личные интересы важнее общих?
Ответов у неё пока не было… Но сам факт появления этих вопросов говорил о многом: это был либо конец старого пути… либо начало нового этапа жизни — той самой жизни, где она научится ценить себя настолько высоко, чтобы больше никогда не соглашаться на меньшее, чем заслуживает по праву любви к себе самой.