Ганна стояла у раскрытого ноутбука, и внутри всё ликовало. На экране — снимки спа-отеля среди сосен под Киевом: безупречно белые халаты, бассейн с видом на лес через огромные окна, уютные массажные кабинеты с мягким освещением. Неделя тишины, неделя без авралов, без совещаний и бесконечного «Ганна, а ты не могла бы…». Она уже представляла себе, как преподнесёт это Андрею — новогодний подарок-сюрприз. Два билета, всё оплачено — просто собирай вещи и поехали.
За окном сгущались сумерки декабрьского вечера. В квартире витал аромат мандаринов и хвои — Ганна накануне принесла с рынка охапку еловых веток и расставила их по вазам. Настроение приближающегося праздника ощущалось почти физически.
Она потянулась за телефоном, чтобы позвонить в отель, но в этот момент хлопнула входная дверь. Андрей вернулся раньше обычного.
— Ганна, ты дома? — его голос прозвучал немного неуверенно.
Она обернулась. Муж стоял в прихожей и медленно снимал куртку, будто откладывая момент появления в комнате.
— Что-то случилось? — Ганна прикрыла крышку ноутбука. Интуиция подсказывала: сюрприз пока лучше отложить.
Андрей прошёл на кухню, налил себе воды и выпил залпом. Затем наполнил стакан снова и осушил его так же быстро. Она села рядом за стол.
— Татьяна звонила… И Никита тоже, — начал он тихо, избегая её взгляда.
Ганна почувствовала тревогу. Обычно новости от свекрови Татьяны или младшего брата Андрея Никиты ничего хорошего не предвещали.
— И что?
— Они… ну… взяли кредиты к празднику. Хотели как лучше: всей семьёй собраться, накрыть нормальные столы… чтобы было по-настоящему празднично…
Ганна молчала, ожидая продолжения. Андрей вертел в руках пустой стакан.
— В общем… мама оформила пятьдесят тысяч гривен кредита. Хотела заказать красную икру, сёмгу там всякую… крабов… Ну и фрукты разные да деликатесы всякие прикупить. Плюс подарки всем! А Никита тоже решил не ударить лицом в грязь перед роднёй Марты — он же теперь с ней встречается — вот и взял такую же сумму…
— И что теперь? — голос Ганны звучал спокойно, но она уже догадывалась о сути разговора и хотела услышать это напрямую.
— Возвращать им нечем… У мамы пенсия всего четырнадцать тысяч гривен; она каждый месяц еле сводит концы с концами… А Никита сам знаешь где работает — на стройке той самой; там зарплату постоянно задерживают… Первый платёж уже через пару недель…
На кухне повисло молчание: вязкое и тяжёлое словно патока.
— Андрей… ты вообще о чём сейчас?
— Ганна… ну мы же семья… Нам придётся помочь им…
— Нам? — переспросила она холодно. — Или мне?
Он наконец поднял глаза на неё: в них смешались вина и надежда.
— Ну ты ведь сама понимаешь… У тебя хорошая зарплата плюс накопления есть… А у меня сейчас новый проект только начался; деньги появятся ближе к весне… Мы же не можем оставить их одних…
Ганна резко поднялась из-за стола; стул скрипнул по полу линолеума. Пройдясь по кухне туда-сюда, она остановилась у окна. За стеклом медленно кружились первые снежинки — крупные ленивые хлопья опускались на подоконник. Обычно ей нравилось наблюдать за снегопадом… но сейчас взгляд был пустым.
— То есть твоя мама с братом оформили кредиты без единого слова нам сказав? Потратились на какую-то нелепую роскошь? А теперь я должна всё это покрывать? Я?! Которая весь год работала до изнеможения?
— Ганна… ну зачем так остро реагировать…
— Это вовсе не преувеличение! — она резко повернулась к нему лицом. — Сто тысяч гривен! Это четыре месяца моей жёсткой экономии! Четыре месяца жизни ради чьих-то фантазий о красной икре! Ради людей, которые даже спасибо толком не скажут!