Лёд под ногами хрустнул, словно ломались кости. Ветер резко ударил в лицо, вырвав из груди пронзительный крик:
— Где он?
Мальчишки уже размахивали руками, их голоса были тонкими и напуганными:
— Там, тётя Тамара, там!
Она взглянула и увидела. Бездыханного, в мокрой одежде, плотно облегающей худое тело. И Олег — тот самый, с картой дорог и огнём в глазах — бережно держал его на руках, словно что-то хрупкое и бесценное, как сама она бы держала. Олег не обращал на неё внимания. Всё его внимание сосредоточено на мальчике. Он осторожно положил его на землю и начал нажимать на грудь: раз, два, три.
— Дыши, — выкрикнул Олег. — Ну же, дыши!
И вдруг — хриплый вдох. Павел начал судорожно кашлять, выплёскивая воду словно из опрокинутого ведра. Только тогда Олег поднял глаза.
Год разлуки. Год обиды. Год снов, в которых она бежала по лесу, преследуя призрак мужа, а где-то далеко, за пределами сознания, маячил его силуэт — нежеланный, но неизбежный.
Теперь он здесь. Спас её сына.
Тамара хотела закричать. Хотела ударить его. Желала рухнуть перед ним на колени и выдохнуть всю боль, накопившуюся за этот год — и злость, и стыд, и тот странный трепет, который она гнала в себе, вспоминая его рассказы о далеких странах.
Но вместо этого она прижала сына к себе, чувствовала, как его сердце билось — неровно, но живо. И, сквозь слёзы, устремила взгляд на Олега.
— Спасибо…
Это было всё, что она смогла произнести. Ей надо было срочно согреть сына. Она понесла его на руках домой, где свекровь уже рыдала так, словно потеряла не только сына, но и внука.
На следующий день свекровь поставила на стол ещё тёплый курник, завернутый в вышитое полотенце.
— Отнеси. Человек спас нашего мальчика, а мы даже по-человечески не сказали спасибо.
Тамара сжала край скатерти.
— Я не пойду.
— Стыдно, Тамара, — свекровь ударила ладонью по столу так сильно, что в углу упала икона. — Он вытащил твоего парня с того света!
Дорога к гостинице показалась бесконечной. Пирог в руках становился всё тяжелее, словно наполненный не мясом, а её тревогами.
Он открыл дверь, и его глаза засияли так, будто он знал, что она придёт.
— Заходи.
В номере пахло можжевельником и дорожной пылью. На столе лежала та самая карта с изношенными краями.
— Спасибо, — произнесла Тамара, поставив пирог и повернувшись к окну, где уже зажигались первые звёзды. — За сына…