Игорь Павлович Сидоров проводил взглядом новенькую из коммерческого отдела.
— Ну что, приглянулась? — поинтересовался коллега и друг Владимир Анатольевич. — Довольно интересная девушка.
Игорь Павлович пожимал плечами, было видно, что появление новенькой в офисе не прошло для него незаметно.
— Симпатичная девушка, но, кажется, замужем.
— Да ладно тебе, все знают, что ты на любую юбку глаз даёшь, — засмеявшись, заметил Владимир, — подумаешь, замужем, не таких «Житомира» брали.
Сидоров приглушённо покашлял, девушка действительно была привлекательной, как говорится, «хорошо сложена».
Игорь Павлович за пятьдесят, с сединой на висках и без прежней стройности, но всё равно не мог отвести взгляд от женских прелестей. Сам же был в браке в третий раз и всё искал чего-то нового, такая у него была натура.
— Ладно, посмотрим, — произнёс он многозначительно и, неохотно, направился к своему рабочему месту.
Новенькую звали Елена Викторовна Кравцова, ей было около тридцати лет. Относительно молодая, но выглядела довольно строго, словно готовилась к важной речи.
Весь её образ был собранным — строгий, но стильный костюм, аккуратно уложенные волосы, макияж сдержанный, но выразительный.
На следующий день Игорь Павлович практически столкнулся с ней в коридоре и смог внимательно рассмотреть её приятное лицо, на котором было трудно угадать настроение.
Он поздоровался, и в этот момент почувствовал некое внутреннее давление, словно на него повесили тяжёлый груз. Отступив к окну, тихо пробормотал: — Что со мной? Может, давление? Хотя нет, я же здоров, к врачам не хожу.
Тем не менее, это чувство было непривычным для него. К тому же возникло волнение. Он подумал: «Не хватает ещё вляпаться в эту самую… любовь. И так жена постоянно ворчит и подозревает».
Решил перестраховаться и не связываться с новенькой. К тому же внешность Кравцовой не располагала к каким-либо интрижкам.
Вокруг полно женщин, которые сами строят глазки, стоит лишь намекнуть. А тут новичок, а ведёт себя как строгая начальница.
Вскоре Игоря Павловича отправили в командировку, и он отсутствовал целую неделю. Вернувшись, в первый же день его вызвали на общее собрание.
Он устроился на другом конце стола, стараясь держаться подальше от руководства, но его имя всё равно прозвучало.
На планёрке присутствовал генеральный директор группы компаний, его заместитель, а директор филиала скромно сидел в стороне — всего два дня назад его провожали на пенсию.
— Итак, у меня есть важное объявление, — начал генеральный директор. — Павел Иванович ушёл на заслуженный отдых… его заслуги высоко ценятся, благодарим за верную службу. А теперь хочу представить вам нового руководителя, — взглянув на Елену Кравцову, — с сегодняшнего дня Елена Викторовна принимает на себя обязанности. Несмотря на молодость, у неё замечательные профессиональные навыки и стремление к инновациям, что нам сейчас особенно важно.
«Вот в чём дело, — подумал Игорь Павлович, — именно поэтому при встрече с ней почувствовал что-то необычное. Интуиция не подвела — новый директор. Хорошо, что вовремя притормозил».
Все разошлись по кабинетам, и Сидоров тоже вернулся к своей работе. Однако после обеда его вызвали к руководству. — Да уж, по всей видимости, что-то серьёзное, — подумал он с удивлением.
Елена сидела за столом с невозмутимым выражением, кивнула ему и пригласила присесть. Вела себя так, словно давно занимает это кресло.
— Хочу вас проинформировать, Игорь Павлович, — начала она, — вышел приказ о сокращении, и мне выпала, скажем так, нелёгкая задача сообщить вам об этом. — Подняв взгляд от бумаг, добавила. — Думаю, вы уже поняли, что речь о вашем сокращении. Да, именно вы попали под эту меру.,Сидоров застыл в недоумении. – Почему же? Я три года проработал в компании, ни одной претензии ко мне…
— А и поощрений тоже не было, — спокойно ответила она, — всё, Игорь Павлович, приказ уже оформлен.
На лице Сидорова отразилась растерянность. Он ожидал чего угодно, но не этого.
— Слушайте, вы только первый день на посту директора, а уже людей увольнять начали.
— Перестаньте, не увольняем, а сокращаем. Все это утверждено в головном офисе.
Растерянность сменилась раздражением. – Первый же день в кресле директора — и сразу увольнения, и даже не моргнув глазом, — сказал он, теперь уже с гневом.
– Да откуда ты вообще взялась? Кто ты такая? – Сидоров, отбросив формальности, решил высказать все, что думал о ней.
– В компании масса сотрудников, а увольнять решили именно меня? Я ведь вкладывался в работу… а теперь что? Семья у меня…
Кравцова подняла глаза, и на лице промелькнуло лёгкое презрением.
— Семья? Это кто сейчас вспомнил про семью? А тридцать лет назад разве у вас была семья? Вспомни, как ты обращался с мамой… да-да, с моей мамой Натальей.
Ты довёл её до такого, что молоко пропало, и на детское питание денег не давал. А ведь у тебя хватало средств на ночные поездки с многочисленными подружками.
Когда мама вытащила одну из них из твоей машины, ты унизил её при той девице. Она с синяками на лице хотела подать заявление на тебя, но отказалась. Знаешь почему?
Потому что не хотела, чтобы её ребёнок, то есть я, остался без отца в тюрьме. Жаль! Лучше бы посадила тебя.
Сидоров отпрянул, зашумел стулом, чуть отодвинувшись от стола. Он с ужасом смотрел на Кравцову. Такая стройная, красивая, собранная и уверенная в себе… и она — его дочь…
Он достал носовой платок и вытер лоб, полный смятения. Тридцать лет не интересовался, как живёт бывшая семья, хоть с Натальей и не был официально зарегистрирован.
— Да, у меня фамилия мужа. Но и девичья твоя не была, ты даже не удосужилась расписаться с мамой и дать мне свою фамилию… и слава богу, спасибо маме, что все эти связи оборвала. А отчим дал мне своё отчество и фамилию. Он меня удочерил и воспитал. И это справедливо, ты не заслужил, чтобы у меня было твоё отчество, даже если бы сам предложил.
Игорь Павлович вспомнил их недавнюю встречу лицом к лицу в коридоре и осознал, откуда эта тяжесть в душе, это волнение.
— Да-аа, не думал, что так снова встретимся, — пробормотал он.
— Ещё скажи, что мечтал о нашей встрече, — заметила Елена. — Надеюсь, ты понял, что задерживаться здесь тебе не стоит.
— Понял, я бы и сам давно ушёл.
— Вот и правильно.
Сидоров поднялся. – И всё равно… с чего ты вообще начала? Неужели мечтала устроиться сюда ради мести?…,— Вот ещё, мелкая птица, чтобы тратить время на расправу.
— Но всё же, из-за твоих действий, Елена, меня увольняют, — произнёс он и покинул кабинет в полном растерянности.
— Эмоции, вот и всё, — заметила Елена, — всё, теперь никаких эмоций больше.
Наталья тревожилась из-за того, что дочь встретилась с биологическим отцом. — Не стоило ему говорить, — сказала она, — не следовало связываться.
— Нет, мам, именно ты терпела и прощала его за избиения, а я, напротив, напомнила. Пусть знает, таких нужно наказывать.
— Ладно, не злись, время уже прошло.
Наталья покинула кухню, а Сергей Михайлович остался. Он сидел за столом и, сложив руки «замком», задумчиво смотрел перед собой.
— Пап, почему ты молчишь? — обратилась к нему Елена. — Сегодня у меня первый день на посту руководителя филиала.
Сергей кивнул. — Я очень рад, дочка, ты у нас с Натальей умница. Но хочу тебе сказать: руководя, не становись «акулой».
— Что это значит?
Он взглянул на неё и сжал её руку в своих шершавых ладонях. — Елена, дочка, разве мы с Натальей хотели, чтобы ты озлобилась? В первый же день продемонстрировала свою власть…
— Пап, о чём ты? Я лишь передала распоряжение сверху, а он стал возмущаться, пришлось рассказать правду о себе.
— Правду можно изложить по-разному. Он понял тебя по-своему. Вся жизнь будет думать, что ты отомстила ему.
— Пусть думает, что хочет, мне до этого нет никакого дела.
— Это понятно, — согласился Сергей. — Я иное хотел сказать. Теперь ты руководитель и должна сохранять спокойствие, не проявлять эмоции… даже если перед тобой биологический отец, понимаешь?
— Пап, я просто не удержалась, впервые в жизни. Воспользовалась случаем и сказала всё. Не за себя, за маму было обидно, ведь он её тогда обижал и остался без наказания.
— А маму ты спрашивала? Наталья волнуется за тебя, ты достигла хороших результатов, коллектив тебе доверяет, а ты сорвалась. Стоило ли это того?,— Папа, похоже, ты был прав, как всегда. Я поняла, что не стоило так раздражаться, не хотелось этого, а в ответ прилетела обида.
— Вот именно, молодец, ты всегда меня понимала, — Сергей был тронут, — он гордился дочерью, ведь вложил в неё не только материальные ресурсы, но и гораздо больше — духовные ценности, которые их связывали.
***
Елена Сидорова узнала адрес на работе и на следующий вечер приехала на своей машине в старый жилой район Житомира.
— Игорь Павлович, могу я вас на минутку? — обратилась она к Сидорову, который как раз подъезжал к дому и ставил машину. Он удивился, увидев Елену. — Давайте сядем, — предложила она.
— Ты опять собралась меня отчитывать? — с настороженностью спросил он.
— Нет, я просто кое-что упустила. Вас ведь сократили, так что вы можете отработать положенный срок.
— Нет, спасибо, под твоим руководством это слишком тяжело.
— Да перестаньте жаловаться, вам тяжело. Мама не обременяла вас алиментами, не требовала участия в отцовстве, и это правильно, да и потом не приставала…
— Понимаю, ты обижена, что не интересовался твоей жизнью…
— Да нет, мы и не страдали. У меня есть настоящий отец, он меня воспитал… Я хочу сказать не об этом. Дело в том, что решение о сокращении было принято ещё до моего прихода, я даже не знала об этом. Но так получилось, что эту миссию выпала мне. Я просто озвучила решение. Всё остальное — это уже личные вопросы. И говорю не для оправданий, а чтобы было понятно. Так что всё, обид никаких нет.
Он усмехнулся. — Ну, вот и спасибо за честность. — Потом посмотрел на неё. — Не могу поверить, как ты выросла…
— Вырастили, — поправила она.
— Да, вырастили… Я вот думаю, смог бы работать под твоим руководством? — покачал головой — Наверное, нет, стыдно всё-таки… Так что имей в виду, совесть у меня есть.
— Всего доброго, Игорь Павлович, надеюсь, вы скоро найдёте достойное место работы.
Елена села в машину и уехала. Возвращаясь домой, где её ждали муж и дочка Катя, она глубоко вздохнула с облегчением.
— Папа прав, он всегда прав, жить с лёгким сердцем значительно лучше.
— И с благодарностью подумала об отце. Ведь он у неё один — тот, кто воспитал её и вложил частичку души.