А ведь она всё понимала — замечала тот странный блеск, вспыхивавший в глазах Полины каждый раз, когда раздавался звонок телефона или появлялся Роман.
⸻
Всё достигло апогея одним утром. Ганна вышла из спальни и застала Полину в прихожей — та торопливо прятала какие-то бумаги в сумку.
— Что это у тебя? — спросила свекровь, делая шаг вперёд.
— Ничего важного, — отрезала Полина, но взгляд её выдал тревогу.
— Ты лжёшь! — вспыхнула Ганна. — Я всё расскажу Тарасу!
Полина приблизилась почти вплотную, её голос стал глухим и ледяным:
— Попробуйте. Только помните: есть вещи, которые вам лучше не знать.
Эта фраза прозвучала как угроза. И впервые за всё время Ганна почувствовала настоящий страх перед своей невесткой.
⸻
Прошло несколько недель. Связь между матерью и сыном становилась всё слабее. В какой-то момент она не выдержала и решилась на откровенный разговор:
— Тарас, мы с отцом подумали… — голос дрогнул. — Думаю, тебе стоит переехать к нему. Там будет спокойнее.
Она ожидала возмущения, надеялась услышать протест в его голосе. Но Тарас лишь устало пожал плечами:
— Всё нормально, мам. Я давно понял: с отцом мне будет лучше.
Эти слова стали для неё последним ударом.
⸻
В ту ночь она снова услышала шаги на кухне. Сердце гулко стучало в груди. Ганна осторожно приоткрыла дверь и увидела знакомую картину: тот же стол под лампой, Полина и Роман рядом.
Но теперь перед ними лежали документы. Среди них она отчётливо различила паспорт Тараса.
— Нет… — прошептала она едва слышно.
Они обернулись одновременно. Один взгляд был холоден как лёд, другой — тяжёлый и настороженный, почти хищный.
— Вам не стоило этого видеть, Ганна, — произнёс Роман негромко; однако в его тоне прозвучало такое давление, что у неё внутри всё похолодело.
И тогда она осознала: прежней её жизнь уже не станет никогда.
⸻
С тех пор каждый день в квартире напоминал борьбу за выживание. Она пыталась дозвониться до бывшего мужа, хотела предупредить сына — но Тарас словно не слышал её слов. Полина же стала ещё более замкнутой и уверенной в себе: казалось, теперь она окончательно почувствовала власть над свекровью.
А сама Ганна… Она уже не могла понять: что пугает больше всего? Молчание сына? Тайные разговоры Полины? Или тот чужой мужчина с тёмными волосами, который появлялся всё чаще и держался так уверенно, будто именно он распоряжается этим домом?
Каждый раз при звуке открывающейся двери сердце замирало: когда входил Роман, над жизнью Ганны будто сгущалась тень без просвета и надежды на спасение.
Она стояла на кухне у холодильника спиной к стене и наблюдала за тем, как Полина с Романом раскладывают по столу какие-то папки с бумагами. Сердце колотилось так сильно, что казалось — оно вот-вот вырвется наружу. Она понимала: вмешательство может обернуться бедой… Но молчать больше было невозможно.
— Что вы делаете?! Это же мой сын! — сорвалось у неё с губ наконец-то.
Полина медленно повернулась к ней лицом; глаза её были холодны как лёд… но на мгновение в них мелькнуло что-то похожее на сочувствие.
— Ганна… Всё это ради него… Ты ведь сама видела: Тарас сам решил уйти к отцу. Мы просто ему помогаем.