Свою супругу Григорий похоронил много лет назад. На тот момент их сыну Артему исполнилось всего десять.
Тогда ничто не предвещало беды. Жена, Алевтина, ранним утром вышла во двор — полить клумбы до начала смены, и Григорий в окошко увидел, как она неожиданно опускается между грядками.
Разумеется, он тут же выскочил наружу, а затем помчался к соседу, чтобы тот вызвал скорую — мобильных телефонов у них тогда еще не было.
Врачи, прибывшие по вызову, лишь развели руками: смерть наступила мгновенно.
Сердце не выдержало. Молодая ведь ещё была — и сорока не минуло.
С того дня Григорий сам растил Артема. Жениться больше не решился — слишком сильно он был привязан к своей Алевтине.
Даже представить себе не мог, что кто-то другой будет рядом. Это казалось чуждым, неестественным, почти оскорбительным.
Когда он слушал, как кто-то из знакомых рассказывает о любовных похождениях, его буквально передергивало.
Как такое вообще возможно? Если любишь — другой человек просто не вмещается в сознание. Даже к ушедшей жене он хранил верность. А эти…
Артем рос живым, неугомонным мальчишкой, как и положено в его возрасте. Учеба шла у него посредственно — больше тянуло к спорту: футбол, хоккей, возня с ребятами во дворе.
Но Григорий не давил — лишь напоминал, что без старания успеха не достичь. Без учебы — никуда.
После школы Артем поступил в училище, выучился на техника по электрооборудованию и потом перебрался в город.
— Зачем тебе эта городская суета? — качал головой отец. — Платить за квартиру! Жил бы тут, рядом…
— Батя, тут нет нормальной работы. А в городе платят в разы больше. Но я к тебе часто наведываться буду, — пообещал Артем, понимая, что отец просто боится остаться один. — Не переживай, не забуду.
Григорий махнул рукой. Он был уверен: сын в городе, семья появится — и не до старика станет. Но ошибся.
Артем действительно приезжал часто. Видно было, что он стал серьезнее, ответственнее.
Отцу помогал — и крышу перекрыл, и электрику в доме обновил. А уж угощения привозил такие, каких в деревне сроду не видали.
— Это что за чудо? — спросил Григорий, впервые увидев ананас.
— Это ананас, фрукт тропический. Попробуй, вкусный!
Попробовал — не впечатлился.
— Да мой белый налив куда сочнее. А стоит твой ананас — как мотоцикл!
— Ананас, батя, — смеялся Артем.
А когда Артем привез девушку, Григорий искренне обрадовался. А то уж почти тридцать парню, а все холостяком. Девушка оказалась приятной: скромная, аккуратная, ладная. В чем-то даже напомнила Алевтину в молодости.
Григорий одобрил выбор сына, и через год поехал в город — на свадьбу.
В шикарном ресторане, среди модной публики, он чувствовал себя неуютно. Боялся опозорить сына — мол, деревенский у него папаша, ничего не знает. Но Артему было всё равно — отца он обожал.
И новоиспечённая невестка, Вера, тепло к нему отнеслась. Пусть сдержанный, но добрый — чувствуется.
После свадьбы Вера подошла к нему:
— Я своего отца не знала, мама умерла два года назад… Можно я вас папой звать буду?
Григорий прослезился. Конечно, согласился.
А потом родилась девочка — Саша. Григорий ездил к ним чаще, помогал, что мог. Привозил овощи, ягоды — чтобы внучку не кормили магазинной химией.
Сам с ней гулял по паркам, играл — счастье настоящее. А Вере хоть какое-то облегчение.
Когда Саша подросла, Вера с Артемом стали навещать деревню. Воздух свежий, природа — полезно.
Однажды даже оставили девочку на неделю — сами отправились к морю. Григорий был на седьмом небе: ему доверили самое ценное.
Он заботился о внучке, занимался с ней. Когда родители вернулись, Саша даже уезжать не захотела.
Но всё изменил страшный звонок почти ночью. Григорий увидел на экране имя невестки — сразу напрягся.
Вера рыдала в трубку. С трудом, но он понял, что случилось.
Он медленно опустился на стул и прошептал:
— Скоро приеду…
Сидел долго, глядя в стену. Пытался принять: сына — Артема — больше нет…
Оказалось, тот возвращался домой, а ему на встречу вылетела машина. Погибли оба. Только один знал, на что шёл, а Артем — просто оказался не в том месте в то время…
Саше было труднее всего. Она искренне не понимала, почему все плачут. Где папа? Почему нет? Её сознание ещё не могло осознать смерть. И, может, это к лучшему…
Через несколько дней после похорон Григорий вернулся домой. Хотел бы остаться — поддержать Веру. Он её как дочь воспринимал. Но хозяйство ждать не будет. Да и овощи с сада нужны — и ей, и внучке.
Он старался звонить каждый день. Спрашивал о Саше, звал их в гости. Но Вера пока не была готова.
Позже он стал волноваться. Один звонок — и Вера говорила тихо, заплетающимся языком. Он узнал — она выпила. Случайность, надеялся он. От горя…
Но это начало повторяться. Он пытался убедить её прекратить, но она лишь раздражалась.
Три недели спустя он без предупреждения приехал. Хотел увидеть всё сам.
Открывшая дверь Вера была навеселе. По дому — бутылки. Порядка не было. Саша сама по себе.
Увидев деда, девочка обрадовалась. Он поиграл с ней, уложил спать, вернулся к Вере.
Молча забрал у неё бутылку и сел рядом.
— Ты ведь презираешь меня, да? — спросила она, не поднимая взгляда.
— Я тебе сочувствую. Я знаю, каково это — терять любимых. Я жену потерял, теперь и сына… Остались только ты и Саша. Я не перенесу, если потеряю ещё кого-то. А если ты будешь продолжать — это может случиться…
— Я не справляюсь…
— А ты сильнее, чем думаешь. Поверь мне.
Утром он собрался домой и увёз Сашу.
— Пускай поживёт на природе. Ей не нужно видеть тебя такой. А ты, когда оклемаешься, тоже приезжай. У меня работы хватает. Когда потянет налить — вспомни дочку. И посмотри на себя её глазами…
Три дня прошли. Он не звонил. Дал ей время. Но знал — если не придёт в себя, будет действовать иначе.
На четвёртое утро — скрипнула калитка.
Вера выглядела лучше. Чистая одежда. Чуть подкрашена. В глазах — свет.
— Мама! — крикнула Саша.
Вера подхватила дочку, обняла крепко.
— Рад тебя видеть, — сказал Григорий. — Успела к завтраку.
Она остановила его, коснулась руки.
— Спасибо, папа…
Он лишь кивнул, вытирая предательские слёзы.
— Пожалуйста, дочка…
Они ели кашу с малиной. Разговаривали. Вспоминали Артема — уже не с болью, а с теплотой.
И Григорий знал — даже если Вера когда-то встретит нового человека, она всегда останется его дочерью. А он — её отцом. И никогда не откажет ей в поддержке.
Потому что теперь они — всё, что у них есть.