Когда сотрудница по делам несовершеннолетних вновь развела руками в жесте бессилия, я поняла — пора принимать решение. Детский дом? Одна только мысль об этом вызывала тошноту.
«Юлия», — обратилась я к ней как-то вечером, когда она, высунув кончик языка от старания, увлечённо рисовала за кухонным столом. — «Хочешь остаться со мной? Навсегда?»
Девочка застыла, крепко сжала карандаш в руке, а потом подняла на меня глаза:
«Правда можно?»
«Да. Ты станешь моей дочкой».
«А Василия тоже оставим?»
Я не удержалась от смеха:
«Конечно, и Василия тоже».
Она соскользнула со стула, подошла ко мне и вдруг обняла так крепко, будто боялась отпустить. Поглаживая её по волосам, я подумала: будь что будет. Справимся.
Позже началась череда походов по учреждениям, сбор справок и бесконечные проверки. Но это уже совсем другая глава.
Первый школьный день помню так ясно, словно он был вчера. Юлия вцепилась в мою ладонь с такой силой, будто мы направлялись не в школу, а в логово хищников. Новенькое платье в горошек и белоснежные банты — я возилась с ними почти час, стараясь добиться идеальной симметрии.
— Мама… а если у меня не выйдет? — прошептала она на подходе к зданию.
Это первое «мама» до сих пор отзывается тёплым эхом где-то глубоко внутри. Впервые она произнесла его месяц назад: тогда я лежала с высокой температурой под сорок, а она принесла мне чай и половину расплескала по дороге.
— У тебя всё получится, — присела я перед ней на корточки и поправила ленту на банте. — Ты у меня умная девочка.
— А если надо мной будут смеяться?.. — её взгляд опустился вниз.