Однажды, когда Дмитрий ненадолго вышел из дома, Остап решил перейти к более активным действиям.
— Знаешь, Леся, — протянул он с ленцой в голосе, — ты ведь так много трудишься. Неужели не устаешь?
— Лучше уж вкалывать самой, чем сидеть на чужой шее, — резко ответила Леся с явным намеком.
— А мне вот кажется, ты стала подолгу задерживаться на работе. И возвращаешься такая… довольная, — он тоже умел бросать двусмысленные фразы.
— Такая у меня работа, — отрезала она раздражённо.
Леся терпеть не могла моменты, когда Дмитрий оставлял её наедине с его отцом. Ведь нужно было разогреть ему еду, поддерживать беседу и как-то развлекать. Но она же не нанималась в аниматоры! Однако если она этого не делала, Дмитрий потом устраивал ей выговоры на целую неделю.
— Ну-ну… — промурлыкал Остап с притворной лаской. — Ты же знаешь своего мужа: доверчивый до наивности. А я… я многое повидал и сразу замечаю, когда женщина… ну скажем так, ведёт себя не совсем честно.
Леся ощутила острое желание выставить его за дверь и вдогонку швырнуть сумкой. Она прекрасно понимала его намёки — да какие там намёки! Он уже говорил почти в открытую.
— Папа! — вернулся Дмитрий. — Что тут происходит?
— Да ничего особенного, сынок, — Остап вновь напустил на себя добродушие. — Просто поболтали с Лесей немного. О жизни поговорили… О том, как женщинам бывает скучно без внимания.
Дмитрий бросил подозрительный взгляд на жену. Леся крепко стиснула зубы.
Но всё этим и ограничилось.
Остап вскоре понял: его намёки ни к чему не приводят. Сын вовсе не интересуется вопросами верности жены; Леся молчит и скандалов не устраивает. Его уловки оказались бесполезны.
Но у него был ещё один план в запасе. Когда Дмитрий отправился по делам и оставил их вдвоём дома, Остап дождался момента: сын уже вышел из машины и должен был вот-вот войти обратно. В это время Леся присела передохнуть на диван. Остап подошёл к ней осторожно и тихо заговорил:
— Леся… Ты такая красивая сегодня… И какая-то задумчивая… Тебе интересно жить с Дмитрием? Мне почему-то так не кажется…
Он положил руку ей на плечо.
— Остап Иванович! Что вы себе позволяете?! — она резко сбросила его руку. — Если вы сейчас делаете то, о чём я думаю… Я могу перестать быть вежливой!
— Дай мне тебя утешить… — прошептал он ещё ближе подойдя к ней и полностью игнорируя её слова.
Леся попыталась подняться с дивана, но он толкнул её обратно вниз. Ему бы это даром не прошло: она уже была готова действовать решительно… Но именно в этот момент вошёл Дмитрий и застал их в крайне неоднозначной ситуации.
— Что здесь происходит?! — закричал он ошарашенно.
Остап тут же отпрыгнул от Леси как ужаленный:
— Посмотри только! Посмотри на неё! Средь бела дня ко мне пристаёт!
Леся хотела объясниться… но слова застряли у неё в горле от возмущения и шока.
— Объяснись немедленно! — рявкнул Дмитрий жене.
— Я давно замечаю странности за ней… — продолжал Остап со злостью в голосе. — То глазки строит мне за обедом, то специально рядом садится поближе… Я всё молчал ради тебя! Но твоя жена – настоящая…
Если бы тогда Леся смогла взять себя в руки – возможно бы у их брака ещё оставался шанс… Хотя нет – скорее всего нет никакого шанса уже не было вовсе. Она метнула телефон прямо ему в лицо; Остап схватился за глаз рукой:
— Повтори-ка ещё раз – как ты меня назвал?! Дмитрий! Ты серьёзно слушаешь ЭТОГО человека?! Да он мне сто лет даром не нужен был бы! Если б я вообще хоть кому-то изменяла – то точно уж не ему! Он специально подсел ко мне!
— Замолчи!!! – взревел Дмитрий.– Я верю своему отцу! Предательница! Убирайся отсюда!
— Я…
— Мне плевать на твои оправдания! Всё ясно давно стало!
Она посмотрела ему прямо в глаза:
— Посмотри внимательно: кем ты стал? Ты сам себя узнаёшь?
Он холодно ответил:
— Зато теперь я ясно вижу тебя!
Остап добился своего.
Леся даже не пыталась умолять поверить ей – ведь это унизительно: просить мужа поверить тебе вместо того чтобы самому подумать…
***
Прошло несколько лет прежде чем до Дмитрия дошло что-то важное: отец попытался подделать документы на квартиру и продать её от имени сына. Тогда-то он вспомнил о Лесе… Захотел попросить прощения…
Только вот она больше слушать ничего уже не хотела.