Тамара Сергеевна замерла у знакомой калитки, словно приросла к земле. Внезапно силы покинули её — она мчалась, казалось, не разбирая дороги, словно обезумевшая, сорвалась с автобуса, едва успев выскочить, и понеслась сквозь пронизывающий до самых костей осенний ветер. Сердце бешено колотилось в груди, будто маленький молоточек стучал по рёбрам, отдаваясь эхом в висках. Усталость навалилась неожиданно, словно тяжёлый камень, но остановиться она не могла — дом был совсем рядом. Дом, в котором когда-то вырос её сын.
Сквозь покосившийся плетень поднимался дым — сизый, ленивый, извивавшийся над трубой, словно напоминание о минувших днях. Взгляд женщины помягчел: этот запах, этот домашний аромат дыма и старых стен так знакомо будоражил ноздри. Она прижала ладонь к груди — сердце забилось ещё быстрее, предвещая встречу. Хотя день и был прохладным, на лбу выступил пот — след стремительного бега, тревоги и надежды. Тамара Сергеевна вытерла лицо рукавом потрёпанной телогрейки и решительно распахнула калитку.
Она со скрипом поддалась, словно тоже узнала хозяйку. Тамара Сергеевна оглядела двор и впервые за долгие годы глубоко вздохнула: сарай, который ещё год назад шатался на ветру, теперь выглядел более надёжным. Значит, Андрей не соврал в том коротком письме, что пришло три года назад. Он пообещал присматривать за домом и сдержал слово. Её сын всегда отличался честностью и добротой, хотя порой был слишком доверчив. Как же больно было наблюдать, как его втянул в ту историю тот «друг», которому он верил больше, чем себе.
Она почти взмыла на крыльцо, ноги сами несли её вперёд. Мысли путались, сердце пело от радости — скоро она увидит сына, обнимет его, прижмёт к себе, вдохнёт родной запах, услышит голос. Но когда дверь распахнулась, Тамара Сергеевна невольно отшатнулась. На пороге стоял мужчина — высокий, широкоплечий, с суровым лицом и пронзительным взглядом. На плече у него болталось кухонное полотенце, словно насмешка над домашним уютом.
– Кого вам? — хрипло спросил он, внимательно оценивая женщину с ног до головы. В его глазах не было ни удивления, ни жалости — лишь холодная оценка.
– А… а Андрей где? — дрожащим голосом спросила она, чувствуя, как внутри зарождается первое сомнение.
Мужчина задумчиво потер подбородок, продолжая пристально смотреть на неё. Тамара Сергеевна внутренне напряглась. Понимает ли он, перед кем стоит? Перед матерью? Перед женщиной, которая недавно вышла на свободу после пяти долгих лет? Старая телогрейка, изношенные ботинки, пёстрая сумка — да, она была далеко не в нарядном виде. Но разве это имело значение?
– Алексей мой сын. Он здесь? С ним всё в порядке?
Незнакомец безразлично пожал плечами:
– Наверное. Вам виднее. — Он уже намеревался закрыть дверь, но вдруг замялся. — Вы про Алексея Иванова?
Женщина энергично кивнула, и волосы, собранные в простую косу, зашевелились.
– Да, да! Это мой сын!
Мужчина помрачнел:
– Он продал мне этот дом четыре года назад. Хотите, заходите, чаю выпьете.