Весной он начал делиться тем, что имел. Приносил ломоть хлеба Оксане, ухаживавшей за своим внуком с инвалидностью, оставлял у порога горсть крупы молодой женщине с младенцем на руках. «Продал старые штаны», — говорил он с улыбкой, но в его взгляде вспыхивал тот самый свет, который даже голод не смог погасить.
Но война не щадила никого. В мае 1943 года над городом прогремел взрыв — бомба разнесла дом Дмитрия в щепки. Он успел лишь схватить Остапа, спрятав крысенка за пазуху пиджака, и бросился прочь сквозь обломки, ощущая, как сердце грохочет в висках. В эвакуации — в промозглом бараке под Каменским — он потерял своего маленького друга. Возможно, тот ускользнул через щель в полу или остался под завалами. Дмитрий неделями искал его: звал на пустынных улицах — «Остап! Монета!» — но ему отвечал только холодный ветер.
Когда война закончилась и он вернулся домой, восстановить разрушенное жильё уже не удалось. Он вновь взялся за ножи — точил их для людей, но теперь расплачивались гривнами вместо хлеба. Порой, оставаясь один в тишине своей мастерской, он выкладывал перед собой серебряные монеты — те самые дары от Остапа — и тихо произносил: «Вы больше не просто монеты… вы — он».
Шли годы. Дмитрий старел. Но каждую зиму, когда за окнами завывала метель, он зажигал свечу и рассказывал своим внукам сказание о серой крысе с добрым сердцем. «Она спасла меня не пищей… а верой», — шептал старик. Верой в то, что даже среди ужаса можно найти свет.
А когда в 1975 году Дмитрий ушёл из жизни, его похоронили с той самой первой монеткой в кармане. И на могиле среди цветов кто-то оставил крошечную серебряную пуговицу.
Говорили: это ветер занёс случайно. Но те немногие, кто знал истину, лишь мягко улыбались. Ведь есть истории — как серебряный шёпот над Днепром — которые никогда не исчезают. Они продолжают жить в памяти тех, кто помнит их по-настоящему.