Я устроилась на полу в своей новой квартире, рассматривая разбросанные вокруг коробки. В одной находилась посуда, в другой — книги, в третьей… уже и не припомню, что там лежало. За двадцать восемь лет у меня накопилось не слишком много вещей, однако сейчас они занимали едва ли не всё пространство, превращая пустое помещение в нечто похожее на дом.
В воздухе чувствовался запах свежей краски, новых обоев и, почему-то, корицы — наверное, от булочной на первом этаже. Провела ладонью по гладкому паркету, не веря своему счастью. Четыре года копила на первый взнос, три месяца ходила по банкам, добиваясь ипотеки, и вот… квартира стала моей. Не съёмной берлогой с капающим краном, и не временным пристанищем, где страшно было повесить картину, а именно своим жильём.
Поднялась и подошла к окну. Двор внизу утопал в осенних листьях. Пожилые женщины на лавочке спокойно обсуждали дела, дети гоняли мяч, и всё выглядело так мирно, так правильно. Даже подъезд был чистым, с цветами на подоконниках и свежеокрашенными стенами. «Вот оно», — подумала я, — «то самое место, где наконец смогу пустить корни».
Разбор кухонной утвари прервал настойчивый стук в дверь. Я как раз выбирала место для маминой любимой супницы, когда послышалось это «тук-тук-тук». Не дверной звонок, хотя он работал, а именно стук — частый и настойчивый, словно человек за дверью был уверен, что я не уйду.
Открыв дверь, увидела пожилую женщину. Знаете, из тех, что можно встретить в советских фильмах. Аккуратная, с замысловатой прической из седых кудрей, очевидно сделанной в парикмахерской. Она внимательно осматривала меня, слегка прищурившись. Честно говоря, мне стало немного не по себе. Казалось, она видит меня насквозь, вместе с моими страхами и надеждами.
В руках у неё было блюдце с домашним печеньем, судя по неровным краям. Улыбка на её лице казалась слишком широкой, слишком приветливой — как у продавщицы с плаката о советской торговле.
«Здравствуйте!» — голос оказался таким же сладким и вкрадчивым, как и улыбка. — «Я — Ольга Петровна, ваша соседка снизу. Решила познакомиться. Вы ведь только что въехали?»
В её тоне скользила какая-то цепкость. Каждое слово, каждую интонацию казалось, будто она пыталась зацепить меня и вовлечь в разговор, который, возможно, я вовсе не хотела начинать.
«Да, спасибо», — я взяла блюдце, чувствуя себя неловко, словно первоклассница перед строгой учительницей. — «Очень приятно».
«Ой, а у вас здесь ремонт, вижу…» — попыталась заглянуть мне через плечо. — «Вы одна живёте?»
Вопрос прозвучал с такой наигранной заботой, что по спине пробежали мурашки. Но я старалась оставаться вежливой:
«Да, одна. Извините, у меня сейчас много хлопот с обустройством…»
«Понимаю-понимаю», — она будто не обратила внимания на намёк. — «Знаете, у прежних жильцов тут постоянно были проблемы с трубами. Может, я зайду, посмотрю, всё ли в порядке?»
Я покачала головой, пытаясь закрыть дверь, но Ольга Петровна ловко подставила ногу:
«К тому же, район у нас спокойный, но всякое случается. Одинокой девушке нужно быть осторожнее. Где вы работаете?»
«Извините, я правда занята», — наконец закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и выдохнула.
Печенье оказалось вкусным, но после этого знакомства осталось неприятное послевкусие.