— Правда? Ты всерьёз?
— Абсолютно. Только договоримся сразу: никаких неожиданных визитов. Если захочешь поговорить — просто позвони. У тебя есть телефон?
Мы поднялись ко мне. Она долго делилась воспоминаниями о своей юности, рассказывала о муже и детях. О том, как усердно трудилась на двух работах, чтобы дать им образование. О том, как не заметила, когда они выросли и уехали. О письмах, которые приходят раз в месяц, и редких звонках по праздникам.
С тех пор многое переменилось. Мы начали встречаться по субботам примерно к двум часам дня. Я поднималась на её этаж, и уже в подъезде чувствовался аромат свежей выпечки. Ольга Петровна встречала меня в своём неизменном фартучке в цветочек, радостно суетилась у стола:
— Заходи, заходи! Я тут ватрушек пекла. Ты же с творогом любишь?
В её доме всегда витал запах корицы и ванили. Она доставала старинный сервиз с золотой каймой — «От мамы остался, ещё довоенный!» — и заваривала чай в пузатом чайнике. Однажды она показывала мне, как правильно готовить пирожки с капустой.
— Главное — капусту правильно подготовить, — говорила она, ловко шинкуя кочан. — Сначала нужно обдать кипятком, потом обжарить с лучком… Нет, не так мелко! Вот смотри…
Я пыталась повторить её движения, но у меня не получалось. Она лишь улыбалась:
— Ничего, всему можно научиться. У меня тоже сначала всё валилось из рук.
Однажды я принесла к ней ноутбук.
— Давай научу тебя разговаривать с внуками по видео? — предложила я.
Она махнула руками:
— Да мне куда, в этих компьютерах только молодежь разбирается! — но глаза загорелись любопытством.
Когда мы наконец вышли на связь с её дочерью в Кременчуге, и пятилетняя Аня закричала с экрана:
— Бабуля, бабулечка!
Ольга Петровна не сдержала слёз. Она сидела, вытирая их уголком фартука, и постоянно повторяла:
— Надо же, прямо как живая… Вот ведь придумали…
Теперь у неё появился новый ритуал — каждое воскресенье она созванивается с внуками по скайпу. А по субботам ждёт меня, надевает своё любимое платье в горошек, достаёт парадный сервиз и обязательно что-то печёт.
— Знаешь, — однажды сказала она мне за чашкой чая, — я ведь раньше бегала по квартирам соседским, потому что боялась. Сидишь одна в четырёх стенах, слышишь только тикание часов. Муж умер, дети разъехались… А теперь вот жду субботу — и становится легче.
Недавно я помогала ей перебрать старые фотографии. На черно-белых снимках она совсем молодая — красивая, с косой до пояса. Вот они с мужем на демонстрации, вот дети маленькие в песочнице, вот она у проходной завода — передовик производства…
— Это я сразу после института, — рассказывала она, ласково поглаживая пожелтевшую фотокарточку. — Думала, всё впереди, всё успею — и с детьми побыть, и с мужем… А получилось вот как.
Теперь, встречая её в подъезде, я всегда задерживаюсь, чтобы немного поболтать. Иногда ходим вместе за продуктами — она знает все магазинчики поблизости, где что дешевле. А в прошлые выходные пекли пироги — она учила меня правильно раскатывать тесто. Не очень у меня получилось, но она всё равно хвалила:
— Для первого раза отлично! Ты бы видела, как я поначалу стряпала — собака у меня есть отказывалась!
И знаете… С её одиночеством что-то изменилось. Оно всё ещё здесь, никуда не исчезло. Но теперь оно похоже на старую фотографию, которую можно достать, посмотреть и снова убрать в альбом. Потому что знаешь — в субботу снова будет пахнуть ванилью, и кто-то придёт послушать твои истории.