— Этот ребёнок нам не нужен, — холодно произнёс муж. — Хорошо, что с прошлой беременностью случился выкидыш — не родился бы и страдал. У нас и куска хлеба нет, живём у тёщи, а ты всё плодишься, словно это не жизнь, а крольчатник! Хватит уже разрушать моё существование! Выбирай: либо я, либо твой живот!
Всё пошло наперекосяк тридцать лет назад. До сих пор не могу простить себе ту слепую «любовь». Люди, помню, предупреждали: не доверяй первому встречному… Но разве молодость слушает мудрые советы? Никогда.
Я спокойно работала на АТС, пока в мою жизнь не ворвался этот Владимир — связист из местной воинской части. Сначала звонил по делу: что-то в линии барахлит, нужна помощь. Я объясняла всё чётко, по инструкции, он благодарил и клал трубку. Но парень был вежливый — всегда с «спасибо» и «будьте добры». Постепенно разговоры становились длиннее. О погоде, о фильмах, о жизни вообще.
А однажды он вдруг говорит в трубку:
— Светлана, а давай встретимся? Выпьем кофе?
Я растерялась. Встретиться? С кем-то, кого ни разу не видела? Да он вроде и голос приятный, но… это же так неожиданно.
— Не знаю, — неуверенно пробормотала я, — как-то странно всё.
— Да брось, — рассмеялся он, — что ты теряешь? Всего-навсего чашку кофе.
Подумала: а правда, что теряю? Согласилась.
И вот стою я у кинотеатра «Мир», как на экзамене. Иду навстречу — а он идёт мне навстречу: высокий, стройный, с ослепительной улыбкой. Сердце ёкнуло — поняла, что пропала. Пошли в кафе, разговорились — и оказалось, что у нас столько общего: любим одни и те же фильмы, читаем похожие книги. Время пролетело, как один миг.
Через полгода он уезжал. Я чуть не рыдала — уже привыкла к нему. Он обещал:
— Светлана, я за тобой приеду. Заберу в Киев. Ты будешь жить, как королева.
Я, конечно, поверила. Кто бы не поверил? Молодая, наивная, влюблённая. И вот он приехал — как и обещал, с чемоданом и букетом роз. С родителями нашёл общий язык быстро. Мама плакала — дочь-единственная уезжает. Отец крепко пожал ему руку и сказал:
— Смотри, не обижай. А если обидишь — приеду, голову оторву.
Вова только улыбнулся:
— Да что вы, дядя Коля! Я Светлану на руках носить буду.
Я поверила. Ох, какая же я была глупа…
Приехали в Киев. Первое время — всё как в сказке. Квартира у него своя, хоть и крошечная. Работу я нашла быстро, по специальности. Вова действительно носил меня на руках. Но сказка длилась недолго.
Первый тревожный звонок прозвенел, когда я познакомилась с его матерью — тётей Валентиной. Вот уж змея подколодная! С первого взгляда меня невзлюбила. Видимо, мечтала о другой невестке — киевлянке, с квартирой и машиной. А тут я — провинциалка.
— Ну что, Светланочка, — говорит, сладко, как медом намазала, — осваиваешься в столице? Наверное, тяжело после вашей деревни?
Я промолчала. Что отвечать? Не хочу ссориться. А тут Вова как раз отошёл.
— Да вроде нормально, — стараюсь быть вежливой, — привыкну.
— Привыкнешь, — фыркает она, — куда ж ты денешься. Только смотри, не обременяй Вову. Он у меня один, карьеру строить должен. А ты нарожаешь детей, обвяжешь его, будешь деньги тянуть! Чтоб такого не было!
Я вспыхнула от обиды. Какие дети? Мы ещё даже не женаты!
— Не переживайте, тётя Валентина, — еле сдерживаясь, говорю, — я сама за собой постою.
Она только скривилась. С этого дня и начался мой ад. Тётя Валентина вмешивалась во всё: звонила, приезжала без предупреждения. Готовлю — не так, одеваюсь — не модно, вообще — не пара её Вовочке. Сначала Вова защищал меня, говорил, что любит, что я хорошая. Но мать не сдавалась — день за днём капала на мозги.
— Притащил бог знает кого! — ныла она, — Вова, где ты её подобрал? Ты — киевлянин, образованный, а она — провинциалка!
Сначала он пытался меня защищать, просил мать не оскорблять. Но вода камень точит — он стал раздражительным, придирчивым, чаще задерживаться на работе. А потом начал приходить пьяным.
Однажды после очередной ссоры с матерью он вернулся домой избитый морально. Я попыталась поговорить, успокоить, а он вдруг взорвался:
— Отвянь! Вы обе мне надоели! Жабы! Ненавижу вас!
Я онемела. Не ожидала такого.
— Вова, за что? — дрожащим голосом спрашиваю, — что я тебе сделала?
Он лишь махнул рукой и пошёл спать. На следующий день извинился: мол, был пьян, ничего не помнит. Но слова сказаны — обида осталась. Наверное, тогда и стоило уйти… Но я — женщина, бросить любимого не могу. Ох, какая же я была глупа…
Так год за годом. Тётя Валентина давила, Вова срывался, потом каялся. А я терпела. Потому что любила его — больше жизни. Через три года я забеременела. Обрадовалась тогда. Думала: вдруг это нас сблизит? Может, свекровь смягчится, когда узнает, что будет внук?
Ну, мечтала… Тётя Валентина, узнав о беременности, устроила истерику:
— Зачем тебе это? Ты же всю его жизнь испортишь! Он молодой, карьеру строить должен! А ты с ребёнком! Я же говорила — не плодись! Крольчиха несчастная!
Вова стоял в стороне, молчал. Смотрел, как его мать кричит на меня. Я не выдержала — развернулась и ушла. Куда — не знаю. Просто шла и плакала. Так и началась моя «семейная жизнь»…
Но вернулась я к нему. Куда идти? Киев — чужой город, родных нет. Выбора не было. К моему удивлению, Вова вдруг ожил — сделал предложение, сказал, что любит больше всего на свете. Расписались. Ну, если это можно назвать свадьбой — скромное застолье в кафе. Мама приехала с братом, чтобы поддержать. Отец не смог — на работе не отпустили. А с его стороны — никто. Ни души! Свекровь заявила, что занята: у подруги поминальная дата — восьмой муж умер. И она, мол, обязательно должна быть.
Мама, конечно, расстроилась. Старалась не показать, но обида была видна. Что сделаешь? Не заставишь ведь прийти. После свадьбы переехали к его родителям — свою однушку решили сдавать. Оказалась в той самой квартире, что стала моим кошмаром. Трёхкомнатная, да. Но нам досталась самая маленькая — метров четырнадцать, не больше. Остальные — у родителей и младшей сестры Оли.
Только я переступила порог, как тётя Валентина сразу дала понять, кто здесь главный:
— Ну что, Светланочка, устраивайся. Только мои вещи не трогай. И вообще — нечего тут менять. Это наш дом, и порядки здесь наши.
Я промолчала. Не ссориться же в первый день. Вова стоял, как виноватый, молчал. Комната наша — старый диван, стол, два стула, шкаф. Уюта — ноль.
Ночью мама пришла ко мне:
— Светлана, может, не надо? Может, поедем домой? Завтра уедем вместе…
Я разрыдалась.
— Мам, куда я? Я его люблю. Да и поздно уже — беременная.
Мама вздохнула:
— Ну смотри, дочка. Но знай: если что — я всегда рядом. Попала ты, конечно, в семью…
Так началась моя жизнь в вечной «коммуналке». Тётя Валентина меня ненавидела — это было очевидно. Придиралась ко всему: готовлю — не так, стираю — не так, убираю — не так.
— Да ты вообще что умеешь? — ворчала, — только воздух занимаешь!
Вова пытался заступиться, но мать тут же его прижимала:…