— О, Леся! — с воодушевлением воскликнул он. — Мы тут немного обоснуемся, пока тебе не надоест. Места предостаточно.
Однако в спальне её ждало настоящее потрясение: постель была небрежно смята, на комоде красовались пятна от лака для ногтей, а шкатулка с украшениями исчезла. На её месте стояла пустая жестяная банка из-под печенья.
В ванной комнате царил беспорядок: старые полотенца Кристины, шампунь с резким запахом дешёвых фруктов и мутная вода в раковине.
— Мирон! — крикнула Леся так громко, что стены словно задрожали.
Из комнаты вышел уставший и помятый мужчина.
— Леся… я правда не знал, что они возьмут ключи у мамы…
— Ключи?! — голос её сорвался. — Ты передал им ключи от моей квартиры?!
Он не успел ничего ответить — на кухню вошла Ульяна с кастрюлей борща в руках.
— Лесечка, ну не кричи. Мы тут немного устроились. Мирон ведь твой муж, а квартира — семейная же.
Леся почувствовала прилив ярости и головокружение от гнева.
— Это не общее жильё. Это моя собственность. И вы все немедленно покидаете квартиру.
— Не драматизируй, — Кристина даже не отвлеклась от экрана телефона. — Кстати, мы твою кофемашину отдали знакомым в ломбард. Хорошо заплатили. Всё ради машины Данила.
Эти слова прозвучали как удар по лицу. Леся вышла в прихожую, достала телефон и набрала 102.
— Алло, полиция? В моей квартире находятся чужие люди. Они присвоили мои вещи. Прошу приехать как можно скорее.
Ответ последовал незамедлительно: спустя двадцать минут раздался звонок в дверь. Данил с Кристиной попытались тихо ускользнуть, но патрульные их остановили вовремя. Ульяна кричала о «семейных делах», Мирон бормотал что-то о возможности договориться мирно. Леся стояла в стороне с крепко сжатыми кулаками и понимала: никакого мира быть уже не может.
Через неделю она подала заявление на развод. В иске потребовала компенсацию ущерба: за кофемашину, сервиз, ковёр и стоимость пропавших украшений. Ульяна направила встречное заявление — утверждала, будто квартира была «общим семейным жильём» и требовала выделить долю Мирону.
Судебное разбирательство длилось два месяца. Леся предоставила документы о покупке квартиры до брака, чеки на ремонт и фотографии нанесённого ущерба. Мирон почти не появлялся на заседаниях: то работа мешала, то «не хочу всё это видеть». Когда решение было вынесено, она прочитала его спокойно: развод оформлен; никаких прав у Мирона на жильё; часть требований по возмещению удовлетворена судом.
В тот вечер она вернулась домой одна — квартира была пуста и тиха. Замки заменены, стены освежены краской, посторонние запахи исчезли без следа. Она поставила чайник на плиту и опустилась за кухонный стол впервые за долгое время ощущая покой вокруг себя.
Но внутри всё ещё горело одно чувство — осознание того факта, что человек, которого она любила всем сердцем, оказался слабее её представлений о нём. И разрушил её дом вовсе не визит его родни… а его собственное безразличие к ней и к их жизни вместе.