И Маричка, по своей детской наивности, поведала, как Остап подбил её пошутить над мальчишками и сам в этом участвовал.
Любовь промолчала, ничего внучке не сказав. Когда та скрылась в доме, она дождалась Остапа.
— Присядь-ка, — обратилась она к нему.
Остап сразу понял: сейчас начнётся нравоучение — он так и называл разговоры жены: «моралю читать будет». Он уже догадался, о чём пойдёт речь, и с лукавой усмешкой под усами опустился на лавку.
— Слушай, у нас уже старший внук женат, внучка Елизавета замужем, правнуки бегают… А ты всё туда же — как пацан малый. Целое представление устроил.
Тут Остап посерьёзнел.
— А что ты хотела, Оксанка? Чтобы она весь вечер слёзы лила? Обняли девчонку — и думаете, всё решено? Нет уж. Надо по-другому — резко и ясно показать. Вот глянь на Маричку: скачет как зайчонок — довольна до невозможности.
— Эх ты… Всё такой же балагур. Что в молодости шутником был — таким и остался.
— А разве это плохо? — снова с хитринкой отозвался Остап.
— Ай-ай-ай! У меня же тесто там! — всполошилась Любовь и поспешила обратно в дом.
***
Кривые ноги… ну подумаешь… чего только не говорили в детстве. Но если сравнить с бабушкиными ватрушками из печи, с теплом возле огня, с мамиными руками, бережно заплетающими косу; с бордовой ранеткой — особенно вкусной после первых морозов; со смешными дедовыми прибаутками… всё остальное казалось сущей ерундой. И кривизна ног уже не казалась проблемой, и мальчишки вовсе не такие уж обидчики… А деревянный родной дом оставался самым уютным местом на всей земле.
Кристина