Игорь непринуждённо поправил фуражку, засунул руки в карманы и отправился, насвистывая, не обращая внимания на окружающее.
— Куда направляешься, Игорь? — окликнул его дед Григорий, который всегда хотел быть в курсе всех событий в деревне.
— Сдаюсь, теперь всё, другого выхода нет, собираюсь жениться, короче.
Григорий постучал по карману, собирался выудить заначку, чтобы покурить, но ничего не обнаружив, замялся. — Неужели к Тамаре идёшь? — догадался он.
— К ней, к кому же ещё, — протянул Игорь, медленно произнося слова, и пошёл дальше. На мотоцикле он бы покатался, но транспорт сломался.
Тамара, будто ожидая, стояла у ворот, опершись плечом на доски, потускневшие от времени.
— Вот, — начал Игорь, — пришёл. Принимай, хватит бегать, сдаюсь, так сказать.
Вздохнула молодая женщина, её ресницы дрогнули, она взглянула на Игоря так, словно вспоминала всю свою жизнь.
***
— Я тут выше всех! — возгласила десятилетняя Тома, забравшись на дерево. После школы местные ребята, словно воробьи, устроились на ветвях заброшенного фруктового сада. Этот сад славился ещё с сороковых годов, а в шестидесятые его почти оставили без ухода. Там проросла всякая мелочь, но ребята радовались ранеткам. Больше всего они любили прятаться и лазить по деревьям.
— Тома, слезай, — крикнула старшая сестра Татьяна, — я сейчас тебя, — она грозила кулаком, обещая наказать непоседливую малышку.
Ветка треснула, и с грохотом упала Тома, проносясь несколько метров и сильно ударившись о землю. Возможно, всё обошлось бы, но рядом лежало поваленное старое дерево, которого она задела.
Девочка лежала, словно парализованная страхом, глаза её расширились, губы дрожали, ручки рвались схватить что-то, не осознавая, что она уже лежит на земле.
К ней подбежали испуганные ребята, пытались поднять, но не знали, что трогать её нельзя. Тома кричала, пугая всех.
Увидел это Григорий Захаров, который неподалёку пас овец и был рядом с запряжённой лошадью. Он подъехал, взглянул и понял, что девочка получила травму.
С тех пор Тамару возили куда только можно было с матерью. Сначала в районной больнице сделали операцию — нога была сломана так неудачно, что не удавалось выправить.
Затем поехали в область, сделали ещё одну операцию. Но надежды на восстановление не было. «С этим тоже живут, и как живут. Девочка вырастет, сможет родить», — сказал врач и отпустил домой.
С этими словами Нина вернулась вместе с дочерью в Боярку. Бабушка Мария больше всех жалела девочку, постоянно осматривала её ногу, шептала что-то, прикладывала траву, надеясь, что хромота пройдет. Но Тома так и осталась хромой.
В школе иногда крикали вслед: «хромоногая». Некоторые называли её просто «Тома хромоногая», словно забыв её фамилию.
Но жить, как все, хотелось – бегать, играть со всеми, как раньше. Со временем Тома забывала, что она не такая, как все, бежала за ребятами, но не могла догнать. Чтобы бегать было проще, она помогала себе руками, махая ими, как птица крыльями, не способная взлететь.
— Настоящая пташка, — плакала бабушка Мария, наблюдая за внучкой, — руки у неё — словно крылья.
Позже некоторые бабушки из жалости прозвали её «птахой». Действительно, она напоминала птицу, особенно когда бежала: вытягивала шею, стремилась вперёд, хромала, а руки непроизвольно взмахивали, словно крылья.
Однажды, возвращаясь домой из школы, она попыталась догнать ребятишек, но не смогла.
— Эй, хромоножка, садись, подвезу, — догнав на велосипеде, остановился Игорь Смирнов и указал на багажник, — сядь, я подкину. Велосипед у него новый, он сам накатался, хотел похвастаться, но решил помочь Томе. Она остановилась, не веря своим ушам. Ей тогда было тринадцать.
Она смотрела на Игоря: волосы у него выгорели от солнца, чуб взъерошен, он был курносым — обычным мальчишкой. Для Томы он был красивым. Она села позади, обхватила Игоря и тихо сказала:
— Спасибо тебе. У нас велосипеда нет, мама постоянно обещает купить, вот и жду…
— Зачем тебе велосипед? Ты же хромаешь. Как же будешь ездить? — крикнул Игорь, нажимая на педали.
— Хоть немного покататься, только чуточку, уж очень хочется, — ответила Тома, и сердце её наполнилось радостью.
С тех пор Игорь стал для неё светом в окне. Она ещё не понимала, что это значит, зачем думает о нём, но старалась задержаться в школе, чтобы увидеть Игоря. Он был старше на пару лет, у них разные уроки, и она подкарауливала.
А Игорь? Он уже и забыл, как подвёз Тому; у него свои дела — гонять на велосипеде, играть в лапту, ездить с мальчишками на остров.
Прошло три года. Игорь ушёл в армию, и два года не знал, что простая девчонка думает о нём, выходит за околицу и вглядывается вдаль – не подъезжает ли автобус с ним.
По весне он вернулся: такой же светловолосый, только без чуба — волосы не отросли. Первым делом поехал в Каменец-Подольский. Само собой, встретился с родителями, покатался с друзьями, побывал у реки, затем провёл целый день в Каменце-Подольском.
Два года подряд вспоминалась ему зелёноокая девочка Алена. Ещё в школьные годы они вместе ездили на районный спортивный слёт, там он её впервые увидел.
Спортивная, прыгала в длину лучше всех, здорово бегала. Но Игорь сказал тогда: «я всё равно догоню». И догнал. С тяжёлым дыханием он обнял её, не отпуская. А она, смеясь, вырвалась и пыталась дразниться.
Ничего серьёзного не началось до армии, только у дома культуры, куда она ходила на танцы, он на мотоцикле кружил в надежде, что она выйдет и заметит его. Но она не заметила.
И вот сейчас он стоит у дома культуры, где Алена ведёт танцевальный кружок, смотрит на дверь, и сердце его от волнения стучит.
— Алена! Это я. Ведь говорил — из армии вернусь, женюсь на тебе.
Она улыбается:
— Опоздал ты, жених. Я выхожу замуж. Да и почему за тебя?
Её насмешливый взгляд сказал всё, но Игорь не поверил. Он оставил мотоцикл и, словно тогда, на соревнованиях, подбежал к ней, обнял крепко, словно в плен взял.
— Аленка, я только тебя люблю, подумай хорошенько… за кого ты там собралась замуж?,— Отпусти меня, дурак, — выпалила она, — он не из этого города, и ты мне не пара. Павел у нас на практике, поженимся и уедем отсюда.
Игорь побледнел, осознав, что упустил свой шанс или опоздал. Ему стало очень обидно — и до армии над ним смеялись, и после армейской службы не переставали. Разве он не мужчина? Чем он хуже практиканта?
Он снова ринулся к Алене. — Слушай, не знаю, что у вас будет, может, он скоро уйдет… я не доверяю этим городским, у них на каждой практике новая девушка… буду ждать тебя, запомни мои слова: дождусь.
От такого страстного признания Алена немного вздрогнула. Павел ведь никогда не говорил ничего подобного, он всегда был тихим и осторожным, а тут Игорь налетел, словно ураган, и это заставило задуматься.
Игорь вернулся расстроенным. Родные суетились вокруг, все поздравляли его с возвращением, накрыли стол, отмечали приезд. А он словно туча — думал только об Алене.
Вечером решил пойти в клуб, встретиться с ребятами, размяться немного. Там заметил Тому — выше ростом, почти на одном уровне с Игорем, стояла у стены, пыталась поймать его взгляд. Но он увидел её и даже не поздоровался. Тома подросла.
Обычная девушка. Кто-то, может, сказал бы, что неприметна, даже некрасива. В ней не было той грации, что у Алены, глаза светло-карие, но взгляд теплый, скулы немного заметнее. И та же хромота.
— Игорь, привет, — подошла к нему сама, — поздравляю с возвращением. Я ведь ждала.
— О, Тимофеев, не узнал тебя — неплохо ты выросла, — окинул ее взглядом он. «Симпатичная», — подумал про себя.
— Правда, — улыбнулась Тома, стараясь выглядеть виноватой, словно понимая, что не оправдала его надежд, хотя сам Игорь ничего особого не ожидал.
— Ну, давай потанцуем хоть немного, — лениво взял её за руку Игорь.
— Ой, Игорь, я не умею, — она посмотрела вниз.
— А, точно, у тебя же нога… ладно, тогда просто постоим…
— Игорь, помнишь, как ты меня на велосипеде катил… один раз подвез, потом еще…
— Голова у меня не совет, чтобы все помнить…
— А знаешь, о чем я мечтаю…
— Ну?
— Прокатиться с тобой на мотоцикле.
— Легко! — Игорь сам рад был выйти из душного клуба, где ребята тряслись под громкую музыку.
Мотоцикл Игорю подарили еще до армии, и он гордился им. Он успел прокатить всех своих знакомых — и мальчишек, и девочек, даже ребята цеплялись, и он не отказывал. Но Тому — никогда.
— Садись, держись крепче.
Сначала он ехал медленно, потом прибавил скорость, и прохладный встречный ветер обдувал их.
— Не замерзла? — громко спросил.
— Совсем нет, — отвечала Тома, прячась за его теплую спину. Она забыла обо всем — и о больной ноге, и о доме, и о ровесниках, и о работе… только Игорь и его теплый пояс, словно щит, ограждали ее от всех бед и неприятностей.
Остановились у дома Томы. Она стояла рядом, довольная, с тяжелым дыханием — рядом с Игорем. Он заглушил мотоцикл и топтался, не зная, что делать. От Томы исходило тепло… он приблизился, почувствовал два манящих бугорка, не удержался и поцеловал её.
Тома застыла, не шевелилась, казалось, перестала дышать. Он же — армейский, да к тому же темно, никто не видел. А она обвила его шею руками, целовала лицо и шептала: — Игорь, Игорь, я тебя люблю…
Затем отступила, словно опомнилась, ей стало стыдно за свой порыв — она же застенчивая девчонка, да и с ногой еще…
— Ну что ты, бывает, — сказал Игорь, — не заморачивайся, я ведь другую люблю. Вот и все. Ну, бывай.
Он уехал, а она осталась у ворот, ошеломленная его словами. Слёзы текли течь, но она даже не вздохнула. С злостью хлопнула по ноге: — Почему ты такая неловкая, — прошептала Тома и направилась домой.
Бабушка Мария не сомкнула глаз, когда услышала, как вошла внучка, вздохнула — все поняла.
Прошел месяц, Игорь не встречался с Томой — он к ней просто не успевал, ездил по району. Как на работу каждую ночь.
Хорошо, что всего десять километров. Терпеливо ждал, когда Алена его заметит. А потом взбесился, когда узнал, что назначена свадьба.
Но свадьба не состоялась. Алена сама передала через подругу, что будет ждать Игоря у дома культуры в воскресенье.
Игорь, как сломанный, помчался в Каменец-Подольский, не замечая, как Тома смотрела ему вслед, когда он мчался на мотоцикле. Сердце у неё готово было вырваться и бежать за ним.
По взгляду Алены Игорь понял все, и она ей самой вкратце объяснила, что Павел уехал, и причина кажется уважительной: родители переезжают, отец теперь занимает важный пост (повысили в должности).
Игорь усмехнулся. — Ты называешь это уважительной причиной? — но увидел глаза девушки и промолчал. Ей было проще понять молодого человека, которого любила, чем обвинять.
— Ладно, забудем, — пообещал Игорь серьезно, — скажешь, когда будешь готова выйти за меня замуж.,— Почему стоит медлить? — посмотрела она на него с удивлением. «Как настырен, — подумала про себя, — уже пять лет за мной ухаживает». — Осенью можно расписаться.
— До осени осталось всего пару месяцев, надо подать заявление и начать подготовку к свадьбе.
Мотоцикл Игоря был самым шумным в Боярке, он каждый раз радовался возможности прокатиться и показать, какой он важный и довольный. Все сбылось: он собирается жениться на девушке, которую любит.
В начале августа он приехал, как обычно, на встречу с Аленой и собирался обсудить свадебные вопросы, но дома ему сообщили, что она уехала.
— А куда она уехала?
Мама избегала взгляда, не желала говорить, хотя Игорь ей нравился, и она знала, что он любит Алену. Но раз Алена сама ничего не скрывала — можно было рассказать. Впрочем, Алена рано или поздно сама все расскажет.
— Игорь, она уехала, в Полтаву.
— Но ведь мы собирались заявление подавать.
— Заявления не будет, Алена не хочет.
— Как это «не хочет»? Мы же договорились!
Женщина пожалела руки. — Не знаю, что у вас произошло…
— Да у нас все в порядке…
— Ознакомься, она уехала к Павлу… Видимо, до сих пор любит его.
Игорь выскочил из дома, как выстрел, не помнил, как подбежал к мотоциклу.
— Игорь, постой, — спешила вслед мать, — не торопись, ради Бога, а то еще что-нибудь случится…
Но Игорь нажал на газ так, что соседские куры разбежались во все стороны. Он выкручивал мотоцикл на максимум, мысли мчались галопом, в висках бил пульс. «Дурак, — думал он, — поверил… кому, сразу видно, бежит за своим городским… и так всё было понятно».
На окраине Боярки он резко свернул вправо, хотел объехать лужу. Лужу объехал, но упал вместе с мотоциклом. Сел, проверил себя, вроде цел, и заплакал. Не детскими слезами, а от отчаяния.
Домой он шёл пешком, ведя мотоцикл и прихрамывая. Мать ахнула, носилась, настаивала на визите к врачу, хотела найти машину. Но Игорь отказался. На следующий день все-таки сходил в медпункт. «Ничего, пройдет, — сказали, — немного хромать будешь, и все наладится».
Днем Игорь не пошел на работу — взял больничный. Постоянно думал о Алене, даже сходил на почту, позвонил домой Алены, и мать подтвердила то же.
Ночью он не мог сомкнуть глаз, размышлял про себя, про Алену и про Тому. Нога слегка болела, и он вспомнил Тому — она давно хромала. Жила с этим недугом. «А если и я останусь хромым?» — тревожно подумал он.
Но спустя время хромота ушла, будто и не было её. Мысли об Алене тоже отступили. Не совсем, конечно, но жизнь почувствовалась легче.
И тут он снова встретил Тому. Он раньше встречал её, но не обращал внимания, был слишком счастлив. Смотрел в её глаза и понимал, что всё это время она ждала его.
Он ждал Алену, а она его. И от этого стало теплее на душе, что кто-то любит и ждёт его. А то, что она хромая, так это не важно — он сам недавно хромоногим был.
— Как живешь, Тома?
— Всё нормально, — ответила она, но глаза её были полны печали.
Он взял её за руку. — Выйдешь сегодня вечером? Как стемнеет — посидим на скамейке.
Она, словно зачарованная, кивнула в знак согласия.
Не считала она ночей, проведённых обнявшись на скамейке, а с похолоданием забрались на чердак, где хранили свежее сено, и где лежал старый тулуп отца. Отца у Томы давно не было, а тулуп остался.
Игорь прижался к девушке, почувствовал тепло её тела, услышал очередное признание и растаял… разве не мужчина он? Алена сколько мучила его словами «до свадьбы нельзя», а он, изнемогая от желания, теребил шею, губами касался, дыхание перехватывало.
И вот Тома… что ж, что она хромая, сейчас это почти не замечается…
***
— Моя птаха, не напутала ли ты? — спросила бабушка Мария. Она с детства присматривала за внуками, но разве возможно уследить за всем? Вот и тогда с дерева сорвалась, а теперь опять… сорвалась… время пришло, любовь вскружила голову.
Тома опустила глаза, сердце замирало при воспоминаниях об Игоре, надеялась, что поженятся — он обещал. Да и ребенка она ждала от него.
Неделю Игоря не было видно, словно пропал. Она буквально выискивала его взглядом, прислушивалась к звуку мотоцикла. Но все проезжали мимо, Игоря нет.
Прошел уже месяц, Тома всё так же выискивала, но домой к нему идти стыдно. Днем она быстро бегала в магазин, прихрамывая, рука невольно поднималась — как крыло раненой птицы.,Наконец встретилась с Игорем, и словно поймала его у ворот друга.
— Что ты меня подкарауливаешь? — с раздражением спросил он. — Ну покувыркались немного, да ты ведь уже не ребёнок, да и сама этого хотела. А насчёт женитьбы… женюсь я, но не на тебе. Теперь уж точно дам руку Алене.
Тома молчала, будто приросла к месту, и только смотрела вслед мотоциклу, пока он не исчез из поля зрения.
После расставания с Игорем Алёна всё же вернулась в Каменец-Подольский. Приехала совсем разочарованной, не сложилось у неё с Павлом — родители его были слишком придирчивы, мать Павла Алёну не принимала.
— Ты упустила хорошего парня, — упрекала Нина Сергеевна, мать Али, — Игорь же так тебя любил, он бы и слова тебе не сказал…
Алена выпрямилась, встряхнула пышные волосы. — А он и сейчас молчит, раз Павел такой безвольный, значит, выйду за Игоря.
— Ой, смотри ты, девочка, скачешь словно блоха по гребешку, — сказала мать с упрёком.
— Мам, тебя не понять. То Игорь хороший, а теперь уж и блохой меня назвала.
— Делай, как хочешь, — ответила Нина Сергеевна.
Игорь женился на Алёне и уехал из Боярки.
Прошёл почти год. Тома стала мамой, девочке исполнился уже месяц. Живут они с бабушкой и матерью. Старшая сестра Татьяна навещает их — бабушка по-прежнему называет её птахой, сравнивая с раненой птичкой.
Тем временем Игорь почти полгода мучился — Алёна изводила его капризами. То одежду не такую, то подарок не тот, то настаивала переехать в город. Но Игорь этого не хотел, боялся, что в городе она снова вернётся к Павлу.
Он думал, что Алена забыла его, но видел по глазам — нет. Он полагал, что не станет упрекать её за прежнюю любовь, а получается наоборот. Измучился так, что даже плечи поникли, и на мотоцикле кататься уже не тянуло.
Однажды, прийдя с работы домой (они с Аленой снимали избушку), Игорь увидел, что жена собирает вещи. — Хочешь — оставайся, — сказала она, — хочешь — уходи домой, — и добавила, — я с тобой развожусь…
— Ты к тому своему побежишь? — зло спросил Игорь.
— А хоть к нему. Он тоже одумался, мы поспешили, да и мать Павла мнение изменила, так что счастье улыбнётся мне.
— Непутёвая ты была и остаёшься насмешницей, чужую жизнь растоптать для тебя — пустяк…
— А ты кто такой? Сам за мной бегал без капли гордости… В общем, развод. И хорошо, что у нас нет детей — не хочу их от такого слюнтяя, как ты.
Игорю стало тяжело от таких слов, он не мог понять, как она могла так говорить, разве он сделал ей что-то плохое, разве не любил… Выбежал из дома, чтобы не срываться, калитку открыл ногой, хотел сразу уехать, но вовремя опомнился.
После развода Игорь вернулся в Боярку.
— Игорь, бабы говорят, что у Тамары дитё хромое от тебя, — сказала мать, накормив сына и присев рядом, чтобы поговорить.
— Слушай, сынок, в Киеве чего только не скажут… будто куры там доятся, — буркнул Игорь, недовольно отмахиваясь, — меньше слушай сплетни.
— Ох, сын, а может, правда. И как так вышло — связался не с теми: одна хромая, другая задиристая, всегда по сторонам смотрят. Вот до чего докатились. — Мать вздохнула. — Дитё ни в чем не виновато, это твоё дитё, я знаю, так что отвечай.
— Мать, хватит, и так голова болит от всяких мыслей.
Через пару недель Игорь пришёл в себя, отдохнул рыбалкой и работой. И даже издали увидел Тому с коляской — поздороваться не успели.
Вспомнил страстные ночи, её шепот и взгляд — словно собачонка смотрела. «Она точно будет верной, — подумал Игорь, — и дитё моё, как ни крути, придётся признать».
Наступил день, и, поправив фуражку, он направился к Тамаре домой. Обычно ехал бы на мотоцикле, но железный конь был сломан, так что пошёл пешком. Зачем церемониться — Тома любит его, стоит только позвать, и она согласится.
Подойдя к дому, он увидел её — словно ждала его. По крайней мере, так подумал Игорь, ведь был уверен, что она не забыла его.
Она действительно не забыла. Как забыть, когда дочка теперь их общая?
— Ну что стоишь, смотришь? Принимай гостя, — сказала она. — Когда расписываться? Я готова.
Тамара вздохнула: — Признать дочку — хорошо. Я уже подала на алименты, ты не откажешься от родной дочери, надеюсь.
— Я не откажусь. Знаю, что дитё моё, поэтому и предлагаю жить вместе.
— Жить будем порознь, — чуть подтолкнула она Игоря. — Ты иди домой, Игорь. А то вздумаешься вновь побежать за Аленой, а я ведь хромая, и догонять не умею… Иди, иди.
Озадаченный, он побрёл домой, потрясённый отказом. Тем временем она, услышав плач ребёнка, поспешила внутрь. Бежала, взмахивая руками, и шептала на бегу: — Вот и всё, вот и хорошо, бегу, моя кралечка, моё счастье…
В этот момент она напоминала раненую птицу, наконец взлетевшую… Потом наклонилась над кроваткой, и солнце золото другой оттенок её волосы — такая счастливая и красивая, словно Мадонна.