Я стояла перед домом, который теперь принадлежал мне, и с трудом могла осознать, что бабуси больше нет.
Здание выглядело так же, как в моём детстве — деревянные ставни, которые бабуся каждый год весной окрашивала в нежно-голубой оттенок, крыльцо с изящно вырезанными перилами, цветник с мальвами и георгинами. Однако теперь всё казалось немного печальным, словно дом тоже тосковал по своей хозяйке.
Я вставила ключ в замочную скважину — раздался привычный скрип, знакомый с детских лет. В прихожей витал аромат бабусиных духов и свежих яблок из подвала. На вешалке висел её клетчатый платок, а на полке аккуратно стояли тапочки, выстроенные в ряд.
— Ну вот, бабуся, — тихо произнесла я, — теперь это мой дом.
Завещание было составлено однозначно и безоговорочно. Дом с участком перешёл ко мне — единственной внучке, которая годами навещала бабусю, помогала в хозяйстве, слушала её истории о прошлом. Остальные родственники появлялись лишь на крупные праздники и то далеко не всегда.
Но едва я оформила все документы, как они тут же дали о себе знать.
Первая позвонила тётя Лариса, двоюродная сестра моей мамы.
— Ольгушка, слышала, дом тебе перепал? А нам, родственникам, ничего не достанется?
— Тётя Лариса, бабуся сама приняла решение.
— Да я не претендую, не претендую! — поспешно ответила она. — Просто думаю, может, справедливо было бы что-то и нам оставить? Ведь мы тоже родня.
Родня. Та, что за последние пять лет ни разу не наведалась к бабусе.
— Бабуся всё определила сама, — повторила я.
— Конечно, конечно. Кстати, мы с дядей Борисом собираемся на выходных заехать, дом посмотреть. Память почтить.
Память почтить. Звучало благородно.
В субботу они прибыли. Тётя Лариса с мужем, дядей Борисом — крупным мужчиной с привычкой говорить очень громко. С ними была их дочь Наташа — ровесница моя, которую я последний раз видела лет десять назад.
— Ой, как тут всё по-старому! — тётя Лариса прошлась по дому, внимательно осматривая мебель. — Антиквариат настоящий! Такой шкаф сейчас стоит тысяч сто гривен.
— Интересно, а сколько стоит весь дом? — дядя Борис постучал по стенам. — Участок большой. Под застройку самое подходящее место.
— Дядя Борис, я не намерена продавать дом, — твёрдо ответила я.
— Да что ты! — он рассмеялся. — Молодой девушке что делать в Киеве? Продашь — купишь квартиру в городе, да ещё и деньги останутся.
— Я здесь жить собираюсь.
— Жить? — удивилась Наташа. — В деревне? Ольга, ты серьёзно?
Они говорили так, словно моё желание остаться в бабусином доме было чем-то странным и необдуманным.
— Абсолютно серьёзно.
— Ну ладно, — тётя Лариса махнула рукой. — Твоё решение. А мы вот подумали, может, летом к тебе наведываться будем? Как на дачу, так сказать. Воздухом подышать.
На дачу. Как будто это не мой дом, а общее родовое имущество.
— Тётя Лариса, я пока только обустраиваюсь сама.
— Да мы не придирчивые! — заверил дядя Борис. — Нам немного места нужно. Пару комнат на лето — и порядок.
Пару комнат. В доме, который стал моим всего месяц назад.
— Мы же семья, — добавила тётя Лариса, и в её голосе зазвучали проникновенные нотки. — Должны поддерживать друг друга.
Семья. Это слово начинало действовать мне на нервы.
Они уехали, но через неделю появились снова.
— Ольгушка, мы тут мимо проезжали, решили заглянуть! — тётя Лариса стояла на пороге с большой сумкой в руках. — Привезли тебе домашнего варенья. И вообще, хотели помочь с уборкой.
С уборкой. В доме, где я уже всё прибрала и обустроила по своему вкусу.
Они вошли внутрь, и тётя Лариса сразу начала критиковать:
— Ой, зачем ты сняла шторы? Бабусины были такие красивые. И зеркало куда подевала? Оно ведь старинное!
— Я убрала его в кладовку. Мне больше по душе современный стиль.
— Да какой современный! — возмутилась она. — Это же антиквариат! Его надо беречь, а не прятать в кладовую.
Дядя Борис тем временем осматривал участок.
— Ольга, а зачем ты теплицу снесла? — спросил он, возвращаясь с огорода. — Отличная была теплица. Мы бы там огурчики выращивали.
— Мы бы? — я не поняла.
— Ну да, когда будем приезжать. На лето же договорились.
— Мы ни о чём не договаривались.
— Как не договаривались? — удивилась тётя Лариса. — Ты же согласилась.
— Я ничего подобного не говорила.
— Ну ладно, не суть, — она махнула рукой. — Главное, что мы семья. А в семье всё общее.
Они пробыли до вечера. Тётя Лариса переставила мебель в гостиной — «так уютнее», дядя Борис нашёл в сарае бабусины инструменты и забрал их «на время» — «может, пригодятся». Наташа сфотографировалась в каждой комнате для социальных сетей.
— Вот наш семейный дом! — подписала она одно фото. — Скоро переедем на лето.
Наш семейный дом. Переедем.
На следующей неделе приехала ещё одна родственница — тётя Галина, племянница бабуси. С ней был её сын Дмитрий, парень около двадцати пяти лет.
— Ольгушенька, дорогая! — тётя Галина обняла меня так крепко, словно мы не виделись целую вечность. — Слышала, домик тебе достался. Молодец бабуся, мудро поступила.
— Спасибо, тётя Галина.
— А мы вот подумали — может, Дмитрий у тебя летом поживёт? Ему в Киеве душно, а здесь воздух!