Он замялся, заметив выражение лица жены. — Прости, Там.
Валентин неловко переступал с ноги на ногу в прихожей.
— Я, пожалуй, лягу спать, — пробормотал он и ушёл в свою комнату.
— Передаёт тебе привет мама, — спустя паузу произнёс Алексей.
— Привет? — Тамара почувствовала, как внутри всё сжалось. — Она вдруг вспомнила, что я существую?
— Тамара, перестань…
— Нет, это ты перестань! — она не выдержала. — Хватит делать вид, что всё в порядке. Твоя мать снова меня унизила. И тебе на это наплевать!
— Мне не безразлично, — Алексей встал с кресла. — Просто не хочу оказаться между двух огней. Вы обе…
— Что мы обе? — перебила Тамара. — Договаривай! Мы обе — что?
Алексей потёр виски.
— Вы обе слишком эмоциональны. Преувеличиваете значимость мелочей.
— Ах, вот как, — Тамара горько усмехнулась. — Значит, моя боль — всего лишь «преувеличение мелочей»?
Она развернулась и ушла в спальню, хлопнув дверью.
Прошло десять дней.
Тамара и Алексей общались холодно, по-деловому. Валентин уехал. Жизнь вошла в привычное русло.
Тамара перестала звонить свекрови по воскресеньям, как делала раньше. Перестала интересоваться её состоянием здоровья. И удивительно — вместо чувства вины пришло странное облегчение. Будто сбросила тяжёлый груз, который несла три десятка лет.
На одиннадцатый день после юбилея телефон Тамары зазвонил. На экране высветилось «Нина Ивановна». Тамара остановилась, не зная, стоит ли брать трубку. Телефон звонил и звонил, а она смотрела на него, словно на змею. Наконец, решилась.
— Алло?
— Тамочка, здравствуй, — голос свекрови звучал необычайно мягко. — Как ты, деточка?
Тамара прикрыла глаза. «Деточка». За тридцать два года Нина Ивановна ни разу так её не называла.
— Здравствуйте, Нина Ивановна. Хорошо, спасибо.
— А я вот совсем приболела, — в голосе свекрови появились жалобные нотки. — После юбилея слегла. Давление скачет, сердце колотится, ноги не слушаются.
— Сочувствую, — ответила Тамара. — Вы обращались к врачу?
— Какие там врачи! Они только деньги берут, а толку никакого. Мне бы в санаторий, подлечиться. Алексёша говорил, у вас отпускные были отложены?
Тамара почувствовала, как по спине пробежал холодок. Вот в чём дело.
— Да, мы копили на поездку в Коблево, — ответила она осторожно.
— Тамочка, — голос Нины Ивановны стал ещё мягче, — ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Ты мне как дочь. Я бы никогда не попросила, но ситуация очень тяжёлая…
«Как дочь», — мысленно повторила Тамара. Тридцать два года ни разу не называла дочерью, а теперь — вот так.
— Алексей в курсе вашей просьбы? — спросила она.
— Нет, что ты! — в голосе свекрови мелькнула тревога. — Он так волнуется за меня, я не хочу его тревожить. Мы же с тобой женщины, мы друг друга поймём.
Тамара молчала. В её голове мелькали картины: она отдаёт деньги свекрови, откладывает долгожданную поездку в Коблево, о которой мечтала три года, а Нина Ивановна в санатории рассказывает подругам, как ловко выманила деньги у «этой выскочки».
— Нина Ивановна, — голос Тамары прозвучал неожиданно ровно, — сколько вам нужно?
— Ой, деточка, путёвка стоит сорок тысяч, но мне хотя бы половину…