Печеньки принесём.
В течение двух недель всё шло почти без сбоев.
Потом начали поступать посылки.
В один из вторников Елена обнаружила у консьержки семь коробок, адресованных ей, но с чужими именами.
Сергей бодро пояснил: «Наш домофон сломался, это временно — пару недель, и всё наладится».
Елена сжала губы и молчала, пока курьеры приносили всё новые и новые коробки.
Соседи начали жаловаться на беспорядок.
Елена развешивала таблички, пыталась объясняться, звонила Татьяне.
Татьяна вздыхала: «Тебе тяжело? Нам тоже!»
Напряжение достигло такого уровня, что Елена решила повесить на холодильник правила: посылки принимать только до 18:00, исключительно на имя Татьяны, кухня — не офис, фломастеры использовать только на бумаге, предупреждать заранее о задержках, по пятницам — перерыв.
Татьяна скривилась: «Как в детском саду».
Сергей усмехнулся: «Всё наладим».
К началу июня жизнь продолжалась: работа, проекты Дмитрия, детские школьные спектакли.
Однако Татьяна всё чаще появлялась: «на минутку», «курьер ошибся», «с детьми к врачу».
Однажды Елена вернулась домой и увидела чужую обувь, песок на коврике, а Сергей готовит макароны из её пачки.
— Вы дома? — сухо спросила Елена.
— На часок, помнишь? — улыбнулась Татьяна.
Елена ушла в ванну, посчитала до десяти, вернулась и спокойно сказала: — Пиши заранее.
Продукты свои.
Ужин запланирован.
С этого дня в календаре красным выделилось слово «Границы».
Родные вздыхали: «Татьяна всегда так поступает».
Елена понимала: «Надолго» не значит «навсегда».
В конце июня Татьяна отправила сообщение: «Выставила твою квартиру как пункт самовывоза».
Елена перечитала сообщение дважды, потом позвонила: — Ты… что ты сделала?
— Это просто формальность, — ответила Татьяна.
Первые два дня работы «пункта» обернулись хаосом: звонки, студенты, курьеры, толпы на площадке.
Елена пыталась работать, но каждый звонок раздражал до предела.
Дмитрий вернулся и сказал: — В лифте какой-то мужчина тащил три коробки. Что вообще происходит?
Он снял куртку, устало потер виски и добавил: — Это уже слишком.
Три коробки тащат, а у нас тут дети, работа, обычная жизнь.
Елена кивнула, сердце колотилось: казалось, дом больше не принадлежит им.
Курьеры звонили с интервалом в пять минут, студенты с телефонами бродили по подъезду, кто-то ждал на площадке.
Она ощущала, как раздражение нарастает и превращается в напряжение, которое не снимала даже привычная чашка чая.
Вечером Елена попыталась поговорить с Татьяной: — Татьяна, хватит.
У нас дома дети, работа.
Я не могу быть твоим складом.
Пункт самовывоза должен быть оформлен на твоё имя или вообще не здесь.
Татьяна смеялась, словно это была шутка: — Елена, да успокойся.