Он умолк, сжав кулаки. Затем резко развернулся и направился в комнату. Послышался грохот чемоданов, хлопанье дверей. Через несколько минут он вытащил свою сумку и Мартыну.
— Мы уходим, — бросил он. — Ты сама во всём виновата.
Марта уже всхлипывала у него на плече, торжествуя, а свекровь вторила ей:
— Ну вот, дожила. Мужа довела.
Леся стояла в коридоре и наблюдала, как её супруг и его «родня» выносят вещи. Воздух звенел от тишины.
Когда дверь захлопнулась, она медленно подошла к столу, убрала посуду, включила чайник. Руки слегка подрагивали. Но внутри уже начинало формироваться нечто иное — холодное, твёрдое.
Два дня в квартире царила звенящая тишина. Леся даже не сразу осознала, насколько устала от чужих голосов, тяжёлых шагов и бесконечных стенаний «несчастной беременной». Теперь же — звенящая пустота, в которой отчётливо слышалось, как тикают часы в спальне, как сосед наверху роняет ложку, как чайник выпускает пар.
Но вместе с этой тишиной пришло и другое ощущение — предательства. Муж ушёл. Не просто на время, а с вещами. С сестрой и матерью. Они хотели командовать в её квартире, а когда получили отпор — обвинили её.
На третий день хлопнула дверь. Леся открыла — на пороге стоял Александр. И не один. За ним — Марта с ещё более округлившимся животом под обтягивающим платьем и свекровь, уставшая, но по-прежнему высокомерная.
— Леся, — начал Александр. — Мы решили вернуться. Марте здесь лучше. А тебе стоит понять: семья — это главное.
Леся опёрлась на дверной косяк, сжав пальцы в кулаки.
— Вернуться? Куда именно?
— Как куда? — свекровь вскинула подбородок. — В эту квартиру. У нас есть право. Александр — твой муж, а значит, и его семья — твоя.
— Вы ошибаетесь, — спокойно произнесла Леся. — Квартира была куплена мной до брака. По закону — она принадлежит только мне.
— А совесть у тебя есть? — вспыхнула Марта. — Ты хочешь выставить меня с ребёнком на улицу?
Леся посмотрела ей прямо в глаза.
— Совесть — это когда не врёшь мужу о том, кто отец твоего ребёнка.
Марта побледнела. Александр резко сделал шаг вперёд:
— Леся! Не смей так говорить!
Она не отступила.
— Смею. И больше не позволю вам вмешиваться в мою жизнь.
В этот миг она ясно поняла: всё завершено. Мужчина, который не способен быть рядом, — уже не муж. Свекровь, видящая в ней лишь средство для рождения внуков, — не семья. Сестра, привыкшая жить за чужой счёт, — не гостья, а обуза.
Она сделала шаг назад и захлопнула дверь. Теперь — окончательно.
Снаружи раздались крики, топот, гневные угрозы. Но внутри — стояла тишина. Та самая, в которой Леся впервые за долгое время ощутила себя настоящей хозяйкой.
Она прошла по квартире, провела ладонью по стене.
— Мой дом, — произнесла вслух. И впервые за долгое время улыбнулась.