— Я ни за что не поеду! — воскликнула Ольга, резко захлопнув дверь своей комнаты.
— Вот тебе и королева! — прорычала Тамара Сергеевна, поправляя халат. — Живёт у меня на шее, а ещё приказывает.
Ольге было пятнадцать лет. Её отец погиб в аварии два года назад, и несмотря на развод родителей, мама Наталья не смогла справиться с утратой: сначала слёзы, затем алкоголь, потом скорая помощь. А после — полное молчание. Сердце перестало биться.
Девочку не отправили в детдом, потому что её взяла к себе тётя — сестра отца, Ирина Анатольевна, строгая и немногословная женщина с серебристым пучком на затылке. Именно она оформила опеку над Ольгой. Однако через полгода, устав от неё, словно от ненужного груза, Ирина избавилась от девочки: «Ольга неуправляема, не слушается, жить у нас не желает, да и муж против, а у Лариски места достаточно».
Таким образом, Ольга оказалась в доме мачехи. Тамара Сергеевна была второй супругой её отца, той самой женщиной, из-за которой мама раньше много плакала. Раньше Ольга испытывала к ней неприязнь издалека. А теперь пришлось жить под одной крышей.
— Будешь есть? — ворчливо спросила Тамара, постукивая ложкой по кастрюле.
— Нет, — кратко ответила девочка.
— Ну и не надо. Только чипсы по дому не ищи, я их не покупала.
Дом Тамары был старинным, но просторным и весьма уютным. Отец успел сделать ремонт: кухня с мебелью кофейного цвета, гостиная оклеена светло-бежевыми обоями, даже новый котёл установлен. Несмотря на комфорт, Ольге было в доме холодно и одиноко.
— Давай поговорим откровенно, как есть, — однажды заявила мачеха, не выдержав. — Ты знаешь, я тебя не люблю, и ты меня тоже. Но мы в этом одинаковы. Я дала слово твоему отцу — я не выгоню тебя. Учись, я буду готовить, дом будет чистым — живи, но не командуй и не играй из себя страдальца. Я тоже многое пережила.
Ольга сжала кулаки, но промолчала.
— Моя мама умерла, когда мне было семь, отец пил. С пятнадцати лет я трудилась на трёх работах. А твой отец, между прочим, сам за мной ухаживал. Так что не злись на него.
На этом они и договорились.
Со временем разговоры становились короче, взгляды — более напряжёнными. Прямых ссор не было, но в доме царила тревожная атмосфера.
Однажды, вернувшись из школы, Ольга обнаружила на столе записку и удивилась:
«Я уехала к сестре в Коблево. Вернусь через неделю. Деньги на столе. Купи картошку, готовь сама. Кот ест по расписанию. Л.»
Никаких „целую“, „береги себя“, „не скучай“ — только про кота, картофель и расписание. Ольге стало обидно.
Она вдруг осознала, насколько вокруг пусто. Телевизор был выключен, чайник — холодным, даже пыль не успела осесть на подоконнике. И впервые за долгое время ей стало страшно.
— А если она не вернётся? Что мне тогда делать? — прошептала она в пустоту.
Ольга зашла в комнату Ларисы, заглянула в шкаф, в ящики… и обнаружила фотографии. Маленькая Лариса с косичками, затем девушка в белом халате, потом фото с её отцом и с самой Ольгой, ещё крохотной трёхлеткой на руках. Тогда улыбка Ларисы была искренней.
Ольга села на край кровати и неожиданно расплакалась. В душе всё смешалось: боль, обида, страх.
Дни без Тамары Сергеевны тянулись медленно, но словно наполнены особой свободой.
Ольга включала музыку, ела прямо из кастрюли, разваливалась с котом на диване. Но даже в этой ленивой независимости возникло странное ощущение — будто чего-то или кого-то не хватает.
На четвёртый день ей стало скучно, на пятый — тревожно.
А на шестой — Тамара уже вернулась.