Когда мне исполнилось тринадцать, я пошла учиться в другую школу. Это событие вызывало у меня одновременно радость и тревогу. Я была уверена, что всё изменится: новая школа принесёт перемены, а старая без меня опустеет.
Какие только фантазии не крутились у меня в голове!
Казалось, одноклассники на переменах вспоминают обо мне с тоской. Учителя и даже директор сожалели о своих поступках. Девочки, которых я считала подругами, вдруг снова стремились ко мне приблизиться. А я…
Моё настроение постоянно колебалось. То я великодушно прощала всех и каждого. То вдруг начинала смотреть на них свысока и говорила, что теперь у меня другая школа, новые друзья и совершенно иная жизнь.
На деле всё оказалось совсем иначе. Если бы мне тогда было лет на двадцать пять больше — не удивилась бы ничему. Но в тринадцать лет я верила, что жизнь похожа на кино.
Сначала героиня-подросток попадает в неприятности и становится изгоем среди сверстников. Потом справедливость торжествует: её принимают обратно, она обретает признание и внимание самого симпатичного мальчика.
Мне предстояло столкнуться с разочарованием. В реальности чудеса случаются редко. Стоит однажды оступиться — и никто не протянет руку помощи: боятся запятнать себя рядом с тобой.
Вообще-то я собиралась рассказать о другом разочаровании — о том, которое ждало меня уже в новой школе. Но воспоминания увели рассказ в другую сторону.
С ними так всегда — никогда не угадаешь, куда они заведут.
Я была тайно увлечена мальчиком из параллельного класса. В тринадцать лет чувства прячутся глубоко внутри — так положено юной девочке: стыдиться своей привязанности. Я писала стихи для него и записывала мысли в самодельный дневник — листочки из старых тетрадей были скреплены скобками оттуда же.
Я мечтала о совместном будущем: чтобы мы прожили долгую счастливую жизнь и ушли из неё вместе в один день. В этом возрасте любовь воспринимается слишком серьёзно — ещё не понимаешь, что единственный человек, кто всегда будет рядом с тобой — это ты сама; а чувства приходят… и уходят.
Я проводила время с тремя девчонками из нашего двора. Мне казалось тогда, что мы дружим по-настоящему. На деле же мы просто иногда гуляли вместе: лазили по турникам во дворе или сидели на покосившемся заборе возле ёлок; обсуждали старшеклассниц, которые при каждом удобном случае цеплялись к нам без причины.
Красавицей я себя не считала никогда. К тому же наш класс почти полностью состоял из девочек — конкуренция за внимание мальчиков была огромной.
Если быть откровенной до конца, комплименты стали появляться только тогда, когда у моего канала появились постоянные зрители.
Может быть, всё дело в шлеме?
А может — в широких покрышках?
Но тогда ни того ни другого у меня не было… как не было и надежды на взаимность со стороны того мальчика.
Я переживала это тяжело… долго… мучительно…
Однажды попала в больницу с панарицием на пальце руки. Физическая боль от воспаления казалась ничтожной по сравнению с той душевной мукой от безответного чувства: будто кто-то разбивал тебя внутри на мелкие кусочки… собирал заново… а потом снова ломал…