Не могу сказать, сколько бы тетрадей я исписала сентиментальными признаниями, если бы не произошло одно событие.
За мной зашла Маричка. Она была на год старше, но училась в параллельном классе, чуть ниже.
Маричка вращалась среди девчонок из своей компании — тех, кого считали самыми стильными и дерзкими.
Они ярко красились, щеголяли модными нарядами и важно прогуливались по двору, держась под руки и высоко подняв головы.
Эти девчонки легко находили общий язык с ребятами постарше. Те позволяли им бывать в их компании в подвале старой пятиэтажки, где я жила. Мне же нечем было похвастаться.
Маричка вызывала у меня неприязнь. Она появлялась неожиданно — так же внезапно исчезала. Я не понимала, зачем вообще ходила с ней по её делам, но неизменно соглашалась. У неё был особый дар убеждать. А дел у Марички всегда находилось множество — и все казались крайне важными.
Меня грела мысль о том, что она ищет во мне подругу. Может быть, я тоже из «крутых», просто пока об этом не догадываюсь?
Но стоило вспомнить нашу бедность — и иллюзии рассыпались. Одежды с модного базара у нас не водилось даже на один шкафчик, не то что на несколько.
Что именно нужно было Маричке в тот день — уже не припомню. Но спешка была несомненной.
Она повела меня за дом в небольшой лесок. Кустов там хватало с избытком — знакомое место.
На пеньке или упавшем дереве сидел тот самый мальчик… Тот самый, от чьего образа у меня внутри всё переворачивалось — наверное, даже икота мучила его от моих постоянных мыслей о нём.
Все обо всём знали. С того дня я больше никогда не писала дневников.
Он был вне себя от злости. Ринулся ко мне с кулаками… Что делала я в ответ — стерлось из памяти. Помню только взгляд Марички: она стояла рядом со скрещёнными на груди руками и усмехалась. Если бы тогда были смартфоны — она точно нашла бы себе занятие получше наблюдения.
Когда приступ ярости прошёл, он закурил сигарету прямо при нас. Я даже представить себе не могла раньше, что он курит…
Мне казалось: курение придумано для мужчин в возрасте.
Стариками я считала всех после сорока или пятидесяти лет — таких дядек можно было часто увидеть на лавочках возле подъезда: они пили водку, курили и выглядели так, будто жизнь давно их измучила… Хотя теперь думаю: может быть, они вовсе и не были такими уж старыми? Я тогда плохо разбиралась в этом возрасте…
Я растерялась и просто осталась сидеть на земле неподалёку от кустов — глядела сквозь ветви на окна дома… Боль была терпимой; куда сильнее обида жгла изнутри. Такого поворота событий я точно не ожидала.
Вдруг руку пронзила резкая боль — будто огонь коснулся кожи! Я вскрикнула и резко вскочила: чуть выше запястья осталась круглая впадинка с пеплом внутри… Он прижёг меня сигаретой перед тем как швырнуть окурок под перекрученную яблоню и рассмеяться…
Я ушла молча… И жалела лишь о том, что сделала это слишком поздно — надо было уйти ещё до того момента как окурок полетел вниз…
Никто меня не удерживал. Как ни странно это прозвучит… но мне действительно повезло.