Рассказали мне, как следует жить в собственных стенах? Благодарю, но от такой «заботы» я отказываюсь. Прошу всех — на выход.
— Богдан, скажи ей что-нибудь! — обратилась она к сыну.
Богдан смотрел на меня с растерянностью и беспомощностью в глазах.
— Александра, ну давай спокойно обсудим. Ты вспылила…
— Никаких разговоров не будет. И свадьбы тоже. Ты сделал выбор тогда, когда стоял молча и наблюдал, как твою невесту и её дом втоптали в грязь. Ты выбрал Ларису. Вот и оставайся с ней. А теперь — уходите. Или я вызову полицию.
Этот довод оказался решающим. Лицо Ларисы перекосилось от ярости. Она схватила свою кастрюлю, сумку и, толкнув Василия, выскочила за дверь.
Богдан остался.
— Александра… прошу тебя… — прошептал он. — Я люблю тебя.
— Если бы любил — ты бы заступился. Если бы любил — проявил бы уважение. Но ты даже не попытался что-то сделать. Ты позволил этому случиться. Уходи, Богдан.
Он ещё немного постоял, глядя на кольцо, одиноко лежавшее на полу и поблёскивающее в свете лампы. Не притронулся к нему. Затем медленно развернулся и вышел за дверь, которая тихо закрылась за его спиной.
И наступила тишина. Та самая тишина, моя собственная, родная. Она обволокла меня мягко и надёжно, словно любимый плед в холодный вечер. Я опустилась прямо на пол в коридоре и прислонилась к стене спиной. Слёзы не пришли — только звенящая пустота внутри… и облегчение.
Я просидела так около часа или больше — время потеряло значение. Потом поднялась с пола; кольцо так и осталось лежать там же нетронутым. Я направилась на кухню, взяла веник с совком и аккуратно подмела его вместе с другим мусором — без пафоса или сожаления высыпала всё в ведро.
Затем достала кастрюлю со своим борщом, который уже успел остыть за вечернюю бурю эмоций; налила полную тарелку и уселась за стол — у себя дома.
Мой взгляд случайно упал на холодильник: там висела фотография нас двоих из парка полугодичной давности — мы смеялись тогда беззаботно; Богдан обнимал меня крепко… мы казались такими счастливыми! В груди кольнула резкая боль: не по сегодняшнему вечеру даже… а по тому человеку рядом со мной тогда; по несбывшимся планам; по той жизни вдвоём, которой уже никогда не будет.
Я закрыла глаза всего на мгновение… вдохнула глубже… а потом выдохнула медленно — отпуская всё это изнутри себя. Боль осталась где-то внутри фоном… но поверх неё пришло твёрдое осознание: я поступила правильно. Это было необходимо: болезненно до слёз… но жизненно важно для спасения себя самой.
Я доела борщ молча: во рту стояла горечь утраты… но впервые за долгое время я ощущала свободу внутри себя как воздух после грозы.
Я оглядела свою комнату: кабинет с книгами; стены цвета «тоскливого утра»… И поняла вдруг ясно: я уберегла не просто пространство вокруг себя — я сохранила то главное внутри себя самой.
На следующий день я поменяла замки в двери квартиры — просто для уверенности… чтобы моя крепость оставалась действительно моей одной навсегда.