— Тебя невозможно любить, — сказала мне свекровь, — я не могу понять. Не знаю, что он в тебе нашёл. Может быть, у моего сына орлиное зрение, может быть, он с микроскопом к тебе подходит… Только я ничего не вижу. Ты просто пустышка.
И такие вещи мне приходилось выслушивать от неё регулярно. Это была своего рода пятиминутка ненависти. Не знаю, чего моя свекровь пыталась добиться этой своей терапией.
Наверное, ей самой становилось легче от того, что она кричала на меня. Возможно, ей какой-нибудь психолог посоветовал избавиться от негативной энергии, которая накопилась в её чакрах. Вот она и избавляется от неё. Только всё никак не избавится. Слишком уж её много.
Ума не приложу, где у Елены Аркадьевны только помещаются все эти злые слова, которыми она посыпает меня. Они такие острые и жестокие, что, наверное, причиняют ей постоянный дискомфорт. Колики, так сказать, в животике — вот она и открывает рот, чтобы её совсем не разорвало изнутри.
— Чего Вы собственно от меня хотите, Елена Аркадьевна? Что Вас во мне не устраивает?
— Ты мне ещё вопросы задавать будешь? Вопросы здесь задаю я, ясно тебе? Ну, рассказывай, где ты свои корешки собираешь?
— Какие ещё корешки? Вы вообще о чём говорите?
— Не притворяйся! Околдовала ты моего сына. По-другому и быть не может. Ходишь, наверное, по ночам болиголов собираешь.
— Да какой болиголов, Елена Аркадьевна? Вы в своём уме?
— Я-то в своём уме. Мне ты ничего не сделаешь, я могу себя защитить. Вот, — показала она, — у меня у булавка есть. Я её у подола на внутренней стороне ношу, она всю твою чёрную магию в себя вбирает. Я ведь вижу: головка-то у неё чернеет… Но мне всё ничего, потому что я тут же беру новую булавку. Что? Съела? Не добраться тебе до меня. У меня и красная нитка есть — вот. И соль по углам насыпана. И…
— Елена Аркадьевна, Вы это серьёзно?
— Ещё бы несерьёзно. Я всё о тебе знаю. От меня не скроешься. Ты что, думала, у меня под носом можно чёрной магией заниматься? Ну уж нет, милочка. Ты, когда чай завариваешь, у тебя губы шевелятся, я видела. Что шепчешь-то, а? «Сядем-ка рядком да поговорим ладком»? Знаю я твои заговоры. Ты и с посудой тоже о чём-то шепчешься. Я всё слышала, ты ложкой по чашке водила и приговаривала: «Как не может карась без воды, как не может небо без земли, пусть так и Виктор не может без меня…»
— Вам это приснилось что ли, Елена Аркадьевна? Зачем Вы мне всё это рассказываете?
— Не притворяйся, я тебя давно раскусила.
Она и в самом деле давно меня раскусила. Теперь вы понимаете, какие у меня отношения со свекровью? Кошмар, а не отношения. Хорошо хоть мы с ней нечасто общаемся. А то бы она меня уже давно повысила из рядовых ведьм до вселенского зла, которое стремится только к одному: увести её сына как можно дальше от праведных путей, разбить ему сердце, сломать его жизнь.
Кроме этого, по мнению Елены Аркадьевны, у вселенского зла нет никаких других целей. У меня, честно говоря, к ней всего один вопрос: откуда она сама знает все эти заговоры и привороты?
Само собой она была против нашего с Витей брака. Она прямо-таки белугой ревела, когда узнала, что мы женимся. Умоляла сына одуматься, присмотреться к бывшим однокурсницам. Ходила за ним по всей квартире, показывала фотографии из выпускного альбома. Что тут скажешь? Это было бы смешно, если бы не было так грустно Не знаю, чем я ей не угодила.
Она с самого начала твердила про какую-то тёмную энергию, которую излучает моя аура. Вы бы видели её глаза, когда я приходила к Вите в гости. Они вдруг становились стеклянным. Елена Аркадьевна поднимала руки вверх и замирала в этой позе, как будто бы изображая «Последний день Помпеи»:
— Я чувствую зло, — говорила она, — зло среди нас. Оно пришло…
Всеми правдами и неправдами она пыталась рассорить нас. Просила знакомых мужчин, чтобы те писали мне сообщения непристойного содержания, а потом говорила Вите, чтобы он проверил мой телефон. Она тайком высыпала содержимое солонки в супы, которые я готовила. В общем делала всё, чтобы очернить меня. Хорошо хоть Витя ей не верил.
Одно нехорошо, он никогда не мог, как следует, ответить маме. Всё время мямлил что-то, запинался, краснел… Мне приходилось одной держать оборону. Что же, в конце концов спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Не знаю, чего он так боится свою маму. Она у него, конечно, чудна́я, но не более того.
Впрочем, это я сейчас так говорю. Когда-то она доводила меня до слёз. Елена Аркадьевна испортила мне свадьбу. Я так ждала этот день. Он должен был стать самым счастливым днём моей жизни. За несколько месяцев до свадьбы мы с Витей стали к ней готовиться: составляли списки гостей, думали, где отпраздновать, я ходила по магазинам, выбирала платье…
И место мы действительно нашли замечательное, и платье на мне было просто великолепное, только вот со списком гостей мы погорячились, в него явно не следовало включать Елену Аркадьевну.
Она ведь сама говорила, что её звать не нужно. Мы-то думали, что она смягчится, пригласили её… А она устроила скандал. Прямо при гостях, когда мы с Витей танцевали, она принялась кричать, что я колдунья, что меня нужно бы на костёр, что я просто гадюка, обвившаяся вокруг шее её ненаглядного сына. Гостям же она советовала как можно быстрее бежать с моей свадьбы, пока я их не заразила своей тёмной энергетикой. Не знаю, чего она сама пришла, если считает меня такой опасной. Видно, из самых благодарных порывов, решила пожертвовать собой, чтобы спасти ни в чём неповинных людей.
Само собой после этого происшествия мы с ней больше не могли по-человечески общаться. Во мне ведь, по её словам, и не было ничего человеческого: я порождение ночи, мои лучшие друзья — летучие мыши и лягушки, я летаю на метле и время от времени заглядываю на шабаш.
Спустя некоторое время Елена Аркадьевна, неожиданно для всех, попросила у меня прощения, сказала, что перегнула палку. Нет, я не собиралась её прощать. Да и она тоже не думала сходить с раз и навсегда взятого курса. Как профессиональный инквизитор она продолжала бороться со мной всеми силами.
И всё-таки того, что было, у нас на свадьбе, больше не повторялось. Елена Аркадьевна научилась молчать. У неё не всегда получалось. Но это ничего, мне не требовалось никакой чёрной магии, чтобы напомнить ей о том, что все её обвинения просто нелепы.
Я умела за себя постоять. Но Елена Аркадьевна, нужно отдать ей должное, было крепким орешком. Она убеждала меня, что у неё есть доказательства того, что я хочу со свету жить своего мужа и детей. Она даже собирала компромат на меня, хотела пойти вместе с ним к участковому и добиться для меня как минимум высшей меры наказания.
При этом, как выяснилось совсем недавно, моя свекровь вовсе не брезгует услугами ведьмы в третьем поколении. Дело в том, что Елена Аркадьевна собралась на пенсию.
И захотелось ей найти какой-нибудь новый источник дохода. Нет бы у меня философский камень попросить — она же знает, что он у меня есть, я бы ей тут же все металлы превратила в золото, так ведь нет же. она пошла окольными путями.
Она решила, что было бы просто замечательно, если бы у неё вдруг появилась квартирка, которую она могла бы сдавать. На это Елену Аркадьевну надоумил братец, о котором я, к несчастью, наслышана.
Он обманывал девушек, женился на них, устраивал всё так, чтобы те переписывали на него квартиры, потом бросал их — и дело в шляпе. То есть я, конечно, не берусь судить: куда уж мне, колдунье. Наверное, мой покрытый мглой разум уже давно не способен отличить добро от зла. Наверное, мне нужно покаяться, только вот не знаю: что если уже поздно? Для меня ведь уже и вилы заточены, и вода в котелке кипит.
Тем не менее, как свет не может без тени, так Елена Аркадьевна не могла без меня. Но сама идти ко мне на поклон она не отважилась: мало ли чего я над её чашечкой нашепчу, она ведь на меня булавок не напасётся. Елена Аркадьевна решила действовать по-королевски: она отправила ко мне посла, которым, конечно же, оказался не кто иной, как мой муж Витя.
Как-то раз вечером он пришёл ко мне, обнял и прошептал:
— Ты сегодня такая красивая.
Всё это было так неожиданно, что я даже вздрогнула от его слов. Что-то я не могла припомнить, когда он мне последний раз говорил, что я красивая. Нет бы, знаете, выбрать, какой-нибудь подходящий момент, чтобы мы вместе смотрели на закат, чтобы ветер развевал мне волосы, и вот тогда я была бы готова услышать, что я красивая.
А так, понимаете ли, стою на кухне в переднике, только что помыла посуду, и вот — здрасьте-приехали: «Ты красивая». Одним словом, не умеют мужчины выбирать подходящий момент.
Им кажется, что нам, женщинам, довольно услышать от них два-три приятных слова, и мы тут же растаем и сделаем для них всё что угодно. Может быть, поэтому они так редко говорят нам эти самые слова? Берегут для особых случаев, когда им от нас что-то понадобится.
Витя все ходил вокруг да около. Нет бы прямо сказать, что ему нужно. Я же с самого начала знала, что он не просто так затеял этот разговор. Он всё увивался вокруг меня, выдумывал всё новые и новые комплименты, а я просто ждала, когда же он, наконец, объяснит, что ему от меня нужно. К счастью, ждать пришлось не долго, потому что поток комплиментов быстро иссяк. Я видела, как вспотел мой муж. Он уже давно так не напрягался. Это же надо: сказал жене, что она красивая, вытащил из себя клещами. Какой молодец. Да он с футбола не такой вымотанный приходит.
Когда ему надоело играть в кошки-мышки, он перешил к делу. Тогда-то я и узнала о планах моей свекрови. Витя оказался настоящим альтруистом. Для самого себя ему ничего не нужно было. Но для мамы он был готов на всё. Даже на комплименты.
Елена Аркадьевна уже давно выбирала квартиру, которую она могла бы сдавать и откладывать на чёрный день. Дело оставалось за малым — нужно было просто купить эту квартиру. Обо всём этом Витя рассказал мне в красках: не забыл упомянуть и то, как будет страдать бедная старушка, если у неё ничего не будет, кроме её пенсии. Он говорил, что это очень важно помогать друг другу в трудную минуту.
Я его прямо узнать не могла — как подменили, честное слово. До чего разговорился. Ну прямо-таки не Витя, а Ленин на броневике. Наконец, когда ему показалось, что я всё поняла, и что пришёл подходящий момент, вот что я от него услышала:
— Мама присмотрела себе новую квартиру, неси свои деньги, нужно ей помочь — Заявил муж
Деньги у меня были. А вот у него нет. Поэтому он и приполз ко мне чуть не на коленях. Недавно я продала двушку, которая досталась мне от родителей. Деньги я положила на банковский счёт. Вместе с мужем мы решили их пока не трогать, они должны были пойти на образование наших детей.
И вот муж предлагал мне явную авантюру: с какой это стати я должна была покупать квартиру свекрови, которая меня просто ненавидела? Не знаю, о чём нужно было думать, чтобы подослать ко мне Вите с такими, понимаете ли, дипломатическими предложениями. Но это ладно. Елене Аркадьевне сложно меня удивить. Но Витя? Как он попался на эту её удочку?
Я прямо ему сказала, что ни копейки его мама от меня не получит. Услышав это, Витя надулся, как маленький. Он-то считал, довольно умаслить меня, и я пойду у него на поводу.
Мы тогда сильно поссорились. Первый раз после свадьбы сказал, что я красивая и то потому, что ему деньги мои нужны были. «Пусть идёт к своей маме, — решила я тогда, — пусть её говорит, какая она чудесная и замечательная».
Когда я выпалила всё то, что накопилось во мне за последние месяцы (здесь я, конечно, переборщила, но и он тоже хорош: никакой самостоятельности, никакой ответственности; из всех мямлей мямля, из всех рохлей — рохля), когда я сказала ему все это прямо в лицо, он съёжился и пробормотал себе под нос:
— А всё-таки мама насчёт тебя кое в чём права.
Это меня просто взбесило. Ещё чуть-чуть и он меня тоже в колдовстве обвинит. Глядите, какой ангел нашёлся. Я выставила его за дверь, это было несложно, он особенно не сопротивлялся. «Пусть подумает над тем, что сказал, пусть сделает выводы, а там посмотрим».
И ждать мне пришлось недолго. На следующий же день он пришёл ко мне и попросил прощения. Никакого характера в человеке нет. Я его, пожалуй, простила, но для нашего же блага нам будет лучше пожить ещё некоторое время отдельно. Пусть ещё немного поухаживает за мамой, лишним не будет.
