— Да, тетя Валя, похороны в субботу, будем вас ждать, спасибо.
Я повесил трубку и в очередной раз тяжело вздохнул. Как же непросто отвечать на такие звонки! Когда люди начинают говорить слова сожаления, соболезнуют, а тем самым лишний раз напоминают о нашей утрате.
Два дня назад мы с братьями потеряли свою маму и теперь занимались организацией похорон. Нашей маме было всего шестьдесят девять лет, можно было еще жить и жить!
Но перенесенный полтора года назад инсульт все-таки не прошел для мамы даром, хотя нам с братьями казалось, что здоровье ее полностью восстановилось. И вот внезапный сердечный приступ, и мамы не стало.
Все вокруг считали меня ее любимчиком, я был младшим из трех сыновей, и поэтому большинство звонков со словами соболезнования выпало на мою долю. В очередной раз зазвонил телефон, и я, подняв трубку, ответил:
— Алло!
— Виктор? Доброго времени суток.
Голос был мужской и совершенно мне незнакомый.
— Да, это я, здравствуйте.
— Я хотел выразить вам свои соболезнования, услышал о вашем несчастье.
— Да, благодарю вас. Похороны в субботу, если хотите попрощаться с мамой, приходите.
Я машинально назвал адрес и, только повесив трубку, сообразил, что даже не знаю, с кем я только что разговаривал.
За различными хлопотами об этом звонке я вскоре успел позабыть. А во время самого процесса похорон мне вообще было настолько не по себе, что я с трудом различал лица присутствующих.
Поэтому, когда ко мне подошел высокий, полностью седой мужчина, я далеко не сразу сообразил о том, что никогда прежде не видел его.
— Виктор, прими мои соболезнования, — проговорил он дежурную фразу и почему-то улыбнулся.
— Да, спасибо.
Я пытался напрячь память и вспомнить имя этого человека, но ничего не выходило.
— Павел. Меня зовут Павел. Я старинный друг твоей мамы.
— Да, спасибо, Павел. Благодарю, что пришли.
Еще несколько раз после этого взгляд мой вырывал из толпы этого человека, но больше мы с ним в тот день не разговаривали. И только спустя три недели после похорон Павел вновь позвонил мне, и на этот раз он попросил о встрече с ним.
Я недоумевал, для чего это ему понадобилось, но все же не посмел отказать. Кто знает, какие воспоминания связывали его с моей матерью?
Как мы и договорились, Павел подъехал ко мне домой к шести вечера, когда я только вернулся с работы.
— Проходите, пожалуйста. Жена с детьми вчера уехали в отпуск, так что я один.
— А что же с семьей не поехал отдыхать?
Мой гость скинул в прихожей ботинки и прошел в гостиную, оглядываясь по сторонам.
— Отпуск не дали, на работе завал, — нехотя пояснил я.
Его присутствие отчего-то вводило меня в уныние. Вероятно, я уже предчувствовал, что ничем хорошим для меня визит этого человека не обернется.
— Значит, вот так вы живете?
Павел внимательно оглядывал мою квартиру.
— Да, вот так как-то.
Я пожал плечами и улыбнулся. Ничего особенного жилище наше собой не представляло. Правда, за последний год нам удалось сделать современный ремонт и обзавестись некоторой мебелью.
— Неплохо, — гость, как будто довольный увиденным, покивал головой. — Ты прости, Витя, что я вот так ворвался в твою жизнь, но как только я тебя увидел во время похорон, с тех пор не могу найти себе покоя. Теперь, когда Нина умерла, я думаю, пора открыть нашу с ней тайну.
— Какую тайну?
— Может, предложишь мне что-нибудь выпить? Разговор будет долгим.
Я прикинул, есть ли у нас в доме спиртное, и, вспомнив про бутылку коньяка, что подарил мне на день рождения кто-то из знакомых, сказал:
— Да, простите, как я сам не догадался?
Я оставил его одного и прошел на кухню. Достав из шкафа коньяк и бокалы, я порылся в холодильнике и приготовил нехитрые закуски. Водрузив все это на поднос, я вернулся в гостиную и разместил угощение на стеклянном столике.
Мой гость тем временем уже сидел на белом кожаном диване, закинув ногу на ногу, и со скучающим видом наблюдал за моими действиями.
— Извините за столь скромное угощение. Пока мои в отъезде, я в основном питаюсь вне дома.
— Ничего. Не волнуйся, все итак прекрасно.
Гость взял в руки бокал и произнес:
— Давай еще раз помянем Ниночку. Какой прекрасной женщиной она была!
Павел опрокинул коньяк внутрь и поставил бокал на столик. Задержав дыхание, я тоже сделал пару глотков обжигающей внутренности жидкости. Стоит сказать, что к спиртному я абсолютно равнодушен, как когда-то был равнодушен и мой отец. Братья мои Славка и Андрей могут выпить по праздникам чего покрепче, а я ограничиваюсь бокалом красного сухого вина. Пока был жив папа, гости часто подшучивали над этой нашей с ним особенностью.
Говорили, что Леонид и Виктор пускай садятся за стол с дамской стороны, так они все равно не пьют мужские напитки. Мама же на это всегда строго отвечала: «И хорошо, что не пьют! Это самый верный способ всегда оставаться человеком!». Мама знала, о чем говорила. Ее отец, мой дедушка, как рассказывали, пил, так что черти были частыми его гостями, и мама не уставала повторять, насколько благодарна судьбе за то, что ей попался непьющий муж.
— Так о чем вы хотели поговорить? — спросил я, наблюдая за тем, как мой гость самостоятельно подливает себе в бокал коньяка.
— Начну с того, что мы познакомились с Ниной еще в старших классах, — произнес Павел и влил в себя еще одну порцию напитка. — Нина в те времена была просто обворожительна! Она носила короткие платья, красила волосы в белый цвет и дерзила учителям. Да, да, не удивляйся! Нина была такой! И мне очень льстило, что такая девчонка влюблена в меня. Мы долго с ней встречались, но потом, так получилось, что наши пути разошлись. Я уехал в столицу, женился, Нина тоже вышла замуж. Но спустя несколько лет судьба вновь свела нас вместе.
Павел сделал паузу, во время которой выпил еще одну рюмку напитка и наполовину опустошил тарелку с мясной нарезкой.
— А ты что же, совсем не пьешь? Болеешь? — спросил он, глядя на бокал у меня в руках.
— Да нет. Просто не люблю.
Я повертел в руках стакан и залпом допил его содержимое. Чтобы перебить горечь коньяка, я ухватил с тарелки ломтик лимона и отправил его в рот.
К тому моменту мне уже стало казаться, что моему гостю просто не с кем поговорить о своем прошлом и выпить тоже не с кем, вот он и напросился ко мне в гости.
— Когда мы с Ниной встретились вновь, у меня за плечами было уже два брака, а у Нины росли двое сыновей.
— Слава и Андрей, — кивнул я. Мне хотелось поскорее закончить посиделки, хотя это и было очень невежливо с моей стороны.
— Да. Но, невзирая на это, мы с Ниной поняли, что все еще любим друг друга, — проговорил гость, и я открыл рот от удивления.
— Что вы сказали? — спросил я.
Мне показалось, что я ослышался. Ну или мужчина выпил лишнего и несет какую-то чушь. Одно дело, когда он говорил о взаимной любви с моей мамой в их школьные времена, и совсем другое его последнее заявление.
— Ничего удивительного, Витя. Любовь не умирает, она может лишь затаиться на время. Стоило нам случайно увидеться в компании наших старых друзей, как чувства наши вспыхнули вновь, и мы уже ничего не смогли с этим поделать.
Я почувствовал, как мое лицо начинает пылать от возмущения. Человек, что сидел передо мной, говорил сейчас о моей матери! Безупречно честной женщине, которая в моих глазах была фактически святой!
Мне страшно захотелось тут же прогнать его или даже дать в морду (все же я находился под действием нескольких глотков крепкого алкоголя), но я лишь процедил сквозь зубы:
— Павел, вы, вероятно, что-то напутали. Прошло много лет, и ваши воспоминания могли утратить некоторую часть реальности произошедших в прошлом событий.
— Я бы никогда не стал говорить о том, чего не помню, — Павел как будто слегка обиделся на мои слова. — Да, я понимаю, тебе не хочется думать о том, что твоя мама могла еще кого-то любить, но поверь, все было именно так. Иначе бы я не пришел к тебе сегодня. Я пришел сюда не для того, чтобы попусту отнимать твое время. И моей целью не было кого-то оклеветать. Тем более Нину, дорогого и для меня человека. Просто мне показалось, что теперь я уже могу рассказать тебе обо всем. Я поклялся Нине молчать об этом, но сейчас, я думаю, она простит меня. Я старею и не хочу унести эту тайну в могилу.
— Да о какой тайне вы говорите? — взвился я, в душе уже догадываясь, что именно он сейчас скажет и в чем признается.
— Витя, ты мой сын! Мой и Нины, конечно же. Нина не смогла тогда остаться со мной, узнав, что у нас с ней будет ребенок. У нее были еще и другие дети, и она не хотела лишать их привычной жизни. Я же был как перекати-поле, жил то тут, то там. Какая бы жизнь у ее детей была рядом со мной? Мне стоило огромного труда принять все это и оставить вас, но мне пришлось смириться с обстоятельствами. Нина так решила и просила меня сохранить все в тайне. Я дал ей обещание, что никогда не потревожу вас, и уехал. Уехал подальше отсюда, чтобы постараться забыть о тебе и о твоей маме.
Кончики пальцев моих дрожали, и я спрятал руки за спину. В голове отчего-то звучали насмешки братьев, когда они в детстве дразнили меня лопоухим и говорили, что я детдомовский.
Я и впрямь ничуть не был похож на своих братьев. Я был выше их ростом на целую голову, и кожа моя была более смуглой.
— Вы же понимаете, что мне непросто принять услышанное? — с трудом выдавил я.
— Конечно, Витя! Я все понимаю и не жду того, что ты бросишься обнимать меня. Я лишь только хотел бы изредка видеться с тобой. Разумеется, если ты пожелаешь. Мне ничего не нужно, но, как я и говорил, я старею, и ты единственный родной человек, который у меня остался на этой земле.
При этих словах голос Павла дрогнул, и он отвел глаза в сторону. Столько всего я ощущал в тот момент, что передать словами это невозможно. Мне казалось, что все происходящее попросту дурной сон, и мне ужасно хотелось проснуться. Вся моя жизнь рухнула в одно мгновение, все, во что я верил и считал привычным. Перед моим внутренним взором плыли образы отца и матери, и, казалось, эти милые моему сердцу видения рассыпаются вдребезги.
Уже никогда я не смогу думать и вспоминать о моих родителях с теми же чувствами, какие были у меня прежде. Между нами всегда будет стоять этот человек. Павел. Мой, как выяснилось, настоящий отец…
Я долгое время еще не мог прийти в себя после этого разговора. Пребывал словно между небом и землей и не понимал, как мне дальше жить. Рассказать обо всем, что я узнал, моим братьям, моей жене или еще кому-то? Конечно же, мои родные должны знать об этом, но я все откладывал свои признания.
Если бы речь шла только обо мне, я бы, конечно же, не сомневался ни в чем и поделился такой важной информацией со своими родными. Но дело касалось не только меня самого, но и моей мамы. А память о ней мне никоим образом не хотелось осквернять подобными признаниями.
Я несколько раз виделся с Павлом. Он решил остаться в нашем городе, который был местом, где он родился. Последние годы Павел жил где-то на Дальнем Востоке, но, как я понял из его слов, его ничто не держало ни в одном из тех мест, где он успел пожить за свою жизнь. А переезжал он часто, можно сказать, всю страну исколесил.
Когда мои эмоции немного улеглись и я уже мог спокойно общаться с Павлом, мне стало любопытно, что он за человек?
— Ты говорил, что в молодости был дважды женат? А потом больше не женился? — поинтересовался я во время нашей очередной встречи.
— Нет. После той встречи с Ниной, в результате которой родился ты, я уже не мог ни на кого смотреть. Женщины у меня, разумеется, были, но назвать кого-то своей женой у меня уже не возникало желания.
— И детей у тебя, получается, нет? Ну, кроме… меня.
Мне все еще непросто было называть себя его сыном. Каждый раз внутри меня возникало такое чувство, будто я что-то делаю не так.
— Нет. Так уж вышло. Ни детей, ни семьи, ничего. Я прожил одинокую жизнь, и теперь мне грозит одинокая старость.
Павел тяжело вздохнул.
Мы сидели с ним в кафе. Помню, я ел какой-то салат из крабов, а Павел заказал сразу несколько блюд и еще триста грамм чего-то горячительного. Как я уже успел заметить, мой отец предпочитал ужинать, подчеркивая вкусовые качества продуктов при помощи алкоголя, по его собственному выражению.
Когда нам принесли счет, Павел тут же отлучился в уборную. Его не было достаточно долго, так что я уже расплатился с официантом и со скучающим видом ожидал его, стоя в фойе.
Я понимал, что долго не смогу держать наше с ним общение в тайне от своих родных. Жена уже начала интересоваться, куда это я ухожу иногда вечерами, и спрашивала, не завелась ли у меня любовница.
А я все размышлял, как мне преподнести эту информацию им всем, и особенно моим братьям.
А потом так вышло, что Павел опередил меня.
— Витя, прости меня, я не знал, что ты скрываешь от братьев наше с тобой родство! — взволнованно проговорил Павел в трубку телефона. — Я случайно встретил на улице Андрея и даже не подумал о том, что он не знает обо мне и вашей маме!
— Что ты ему сказал?
Я не слабо испугался и отругал себя последними словами. Вот что значит выкручиваться и недоговаривать что-то своим близким людям! В результате, правда все равно всплывет, и ты же сам останешься виноватым.
В чужих устах эта самая правда будет выглядеть намного хуже, чем если бы ты сам все спокойно объяснил до этого.
Именно так произошло и у нас. Братья недоумевали, отчего я столько времени скрывал от них то, что узнал от Павла, и решили, что я вовсе не желал, чтобы они обо всем узнали. В их глазах я выглядел этаким сообщником своего настоящего отца, который в свое время сбил с толку нашу маму и, воспользовавшись ее доверчивостью, бросил на произвол судьбы, к тому же заставив выдать его чадо за ребенка нашего отца.
Вот примерно так восприняли эту ситуацию мои братья и даже перестали со мной общаться. Не то чтобы мы напрочь рассорились, но между нами словно пробежала целая орава черных котов.
Жена моя, Марина, тоже обиделась на меня. Она упрекала меня в том, что я якобы не доверяю ей, раз у меня не возникло желания поделиться с супругой такой важной новостью.
В общем, я стал изгоем в собственной семье, и все из-за собственной трусости и нерешительности. В это самое время я, как ни странно, еще больше сблизился со своим отцом. Он единственный, кто не смотрел на меня волком, а наоборот, буквально расцветал, едва завидев меня.
Я помог отцу снять хорошую квартиру, потому что та, где он жил до этого, была несколько не пригодна для проживания. Какой-то бомжатник, честное слово! Потом я купил у друга подержанный автомобиль для отца, оформил его, правда, на свое имя. Все же так отцу будет удобнее передвигаться по городу, чем на маршрутке.
Откровенно говоря, мне самому хотелось проявлять заботу об отце, мне было приятно покупать ему необходимые вещи, компьютер, телефон, оплачивать его счета в ресторане и прочее. Вот только называть Павла отцом у меня никак не получалось.
Как-то раз я случайно встретил на улице мамину подругу, тетю Валю, с которой они были знакомы еще со времен их юности. Женщина поинтересовалась тем, как у меня дела, и я решил, что не стану ничего скрывать от нее.
Хватит с меня и предыдущего опыта, когда я попытался утаить появление Павла в моей жизни от своей жены и братьев.
Выслушав меня, тетя Валя весьма удивилась и сказала:
— Витя, что-то я не возьму в толк. Никогда Нина не рассказывала мне ни о каком Павле. А мы с ней делились самыми сокровенными секретами, поверь мне.
— Наверное, это был не тот случай, когда об этом хотелось бы кому-то рассказывать.
— Ну, не знаю. Как бы она сумела скрыть от меня такое? Тут нужно быть уж очень изворотливым человеком, а твоя мама и врать-то никогда не умела.
В тот же вечер я отыскал среди вещей своей мамы ее старый фотоальбом и принялся листать его. Мне с трудом удалось узнать молодого Павла, он и в самом деле присутствовал на некоторых снимках.
Но это были общие фотографии всего класса в целом. Я не обнаружил ни одного кадра, где моя мама и Павел были бы вдвоем. Так же среди старинных фото не было и отдельных снимков Павла, которые так любят бережно хранить молоденькие девчата.
Все это крайне удивило меня и заставило посмотреть на ситуацию под другим углом. Именно тогда я наконец, осознал, что мне, пожалуй, мне недостаточно слов самого Павла о том, что он мой отец, и нам с ним стоит каким-то образом проверить наше родство.
Однако когда я поинтересовался мнением Павла на этот счет, он сделался мрачнее тучи и с печалью в голосе произнес:
— Витя, ты предлагаешь мне в моем возрасте сдавать какие-то анализы, чтобы подтвердить свое отцовство? Это как-то унизительно, ты не находишь? Если тебе так уж не хочется общаться со мной, ты просто скажи об этом, и я исчезну из твоей жизни. Мне не привыкать. Уеду снова куда-нибудь подальше и все.
Павел потер лицо ладонями, и мне даже показалось, будто в глазах его заблестели слезы. После этого разговора я понял, что Павел добровольно не захочет сдавать никакие анализы.
В душе мне было жаль этого стареющего мужчину, судьба которого напоминала жизнь одинокого волка, неприкаянного и никому не нужного. Но я все же решил, что все равно хочу знать правду.
Тогда-то я и обратился к своему старшему брату Вячеславу. Славка всегда был менее импульсивен, чем Андрей, и, возможно, на этот раз у нас получится поговорить без взаимных обвинений. Я рассказал Славе все как было с самого начала, а именно начиная со звонка Павла незадолго до похорон нашей матери и заканчивая последним нашим с ним разговором.
Славка слушал меня очень внимательно и в конце проговорил:
— Ты прав, что хочешь докопаться до сути. Очень странным выглядит появление этого Павла, да и все остальное. И с тетей Валей я согласен, наша мама была вовсе не такой, какой ее пытается обрисовать этот твой папаша. Так. У меня есть план, — Слава сразу перешел к делу, как получалось только у него, — пригласим его в гости, скажем, по поводу дня рождения моей жены, и воспользуемся его биоматериалом. Возьмем его отпечатки пальцев, чтобы получить результаты анализа ДНК. И это, Вить, извини нас с Андрюшкой, я только сейчас догадался, почему ты не сразу нам все рассказал.
Я вопросительно посмотрел на брата, и Слава, ободряюще улыбнувшись мне, пояснил,
— Я понял, ты не хотел осквернять всем этим память о нашей маме!
Павел некоторое время сомневался, отказываясь принять приглашение на наше семейное торжество. Но все же, в результате, он поддался на мои уговоры и согласился. Когда мы с ним пришли в гости к моим родным, жена моего старшего брата, смешливая, полненькая Олеся, та, у которой на самом деле был сегодня день рождения, с порога принялась хлопотать возле нашего гостя.
Она уделяла ему так много внимания, что Павел через некоторое время совсем расслабился. Тем более. Олеся весь вечер подливала Павлу в бокал спиртное и болтала без умолку.
— Павел Алексеевич, а расскажите подробнее о том, как вы встречались с Ниной Петровной. Я просто обожаю истории о любви! — приговаривала Олеся, доверчиво глядя в глаза моего отца. — Моя свекровь, вы уж простите ребята, всегда казалась мне такой чопорной и до жути правильной, что я просто умираю от любопытства!
Странно, но никто из моих братьев ни разу не приструнил Олесю, и я тоже молчал, хотя мне совсем не хотелось слушать все это.
Павел между тем, под действием алкоголя, который именинница щедро плескала в его стакан, все больше откровенничал на эту тему.
— Вы знаете, во время выпускного вечера Нина первая призналась мне в любви! Я помню, на ней было короткое платье голубого цвета, и волосы перехвачены такой же небесной голубизны ленточкой. Очаровательное создание, я просто задыхался от любви, глядя на нее!
— Как мило! Какая страсть! Я даже немного завидую Нине Алексеевне, что у нее был такой поклонник! — восхищенно поддакивала ему Олеся.
— Это молодость, друзья! Но нам с Ниной повезло пронести свою любовь сквозь годы и расстояния! Да! Именно так! Когда судьба позволила нам увидеться вновь, на дворе стоял жаркий август 1983 года, самое начало месяца. Я помню, как мы загорали тогда с Ниной в нашем с ней тайном месте на берегу пруда. Я сорвал для нее три кувшинки, что росли возле на другой стороне водоема, и Нина так переживала за меня, пока я плавал за этими цветами.
— Да вы романтик, Павел Алексеевич! Какая чудесная история! Слушайте, а у меня есть предложение! — внезапно воскликнула Олеся. — Для чего вам, Павел Алексеевич, снимать жилье и тратить на это немалые деньги? У нас же пустует дача в пригородном поселке! Это совсем рядом с городом, и машина у вас теперь есть, удобно добираться, если что-то понадобится. Да и там, в поселке есть все необходимое: и магазины, и кафе, и даже медпункт. Хотя вам, Павел Алексеевич, о здоровье думать еще рано, вы шикарно выглядите! Так что скажете? Дом у нас там добротный, со всеми удобствами и современным ремонтом, будете жить как барин!
— Ну что вы, Олесенька, это неудобно, — замялся Павел.
— Еще как удобно! Вы же теперь наш родственник, а это для нас очень важно. Правда, Слав?
Олеся посмотрела на своего мужа, и тот, согласно кивнув, произнес:
— Да, конечно, Павел Алексеевич, вам там будет намного удобнее, чем в съемном жилье. Сам себе хозяин.
Я понимал, что весь этот цирк мои родственники затеяли неслучайно, а с целью расположить к себе нашего гостя. Чтобы он не догадался о настоящих наших планах, а именно заполучить доказательства его причастности к моему появлению на свет.
Своих отпечатков Павел в тот вечер оставил достаточно, и мой брат Андрей сказал, что лично займется этим вопросом. Брат считал, что теперь это для него дело чести. Да и к тому же Андрей был знаком с нужными людьми, он сам работал в сфере медицины, а точнее занимался поставкой некоторых медикаментов в клиники города.
Вечером того же дня я, листая старый фотоальбом моей мамы, радостно улыбался. Сердце в груди так и замирало от нежности, и я периодически шептал: «Мамочка, я люблю тебя!».
Еще до того, как я забрал результаты анализов из клиники, я уже знал наперед, что именно будет написано в этих бумагах. Мы с Павлом договорились на тот день перевезти его самого и его вещи в загородный дом, любезно предоставленный Павлу семьей моего брата. Погрузив все его пожитки в автомобиль, я сел за руль, сказав, что хочу проехаться на его новой тачке, и мы тронулись в путь.
Когда мы выехали на трассу и миновали часть пути, я затормозил возле заправки и некоторое время собирался с духом.
— Может, расскажешь об истинных причинах, заставивших тебя пойти на все это? — спросил я и посмотрел в глаза пожилому мужчине.
— Что, «это»? Я не понимаю.
— Все ты понимаешь, хватит уже! Твои гастроли закончились, клоун. Знаешь, на моей маме в день ее выпускного вечера было не голубое платье, а кремовое. Мама, вообще любила спокойные тона. Она сама будто бы была соткана из этого самого спокойствия и умиротворения! Моя мать не была подвержена страстям, которые ты ей приписывал. В начале августа 1983 года, когда ты там рвал кувшинки на пруду, моя мама со своим мужем и моими братьями отдыхала в Ялте. Во свидетельство чего в нашей семье хранится немало снимков, сделанных там. Не спорю, ты все верно подсчитал, и, скорее всего, я был зачат именно в это время. Вот только не на берегу какого-то замшелого пруда, а на жарком побережье Ялтинского залива.
— Витя, ну зачем ты так? Я мог и позабыть некоторые детали. Перепутать цвет платья, в которое была одета Нина на выпускном, и время перепутать. Может быть, тогда было не начало августа, а середина. По-моему, Нина что-то говорила тогда о том, что они с мужем ездили на море.
Я бросил на него насмешливый взгляд и, протянув медицинское заключение, проговорил:
— Не могла тебе Нина тогда ничего рассказывать. Вы с ней не виделись тем летом. Да и вообще, после школы не виделись ни разу. А в школе ты был всеми презираемым сопливым ябедником, поэтому мог только облизываться на таких девчонок, как моя мама. Кстати, ты можешь не отвечать на вопрос, зачем ты все это затеял. Я и сам уже все знаю. Мне известна вся твоя никчемная жизнь, от корки до корки. Ты и правда был дважды женат, но первая твоя жена сбежала, не прожив с тобой и года, а вторая гуляла от тебя направо и налево и, в конце концов, тоже ушла. Ты подался на Дальний Восток, но и там не обрел своего счастья. С женщинами у тебя начались проблемы уже к сорока годам, наверное, поэтому ты и не обзавелся наследниками. С карьерой у тебя тоже не сложилось, ты не мог подолгу работать ни на одном месте. Но это потому, что ты слишком ленив, это уже мое личное мнение. Друзей у тебя нет и никогда не было. Родители твои умерли давно, но тебе это было до фени, ты даже на похороны их не приехал. Зато вдруг за каким-то лешим прикатил на похороны своей бывшей одноклассницы. Ты заранее придумал весь этот план?
Павел слушал меня молча, опустив голову и сжимая в руках бумаги, где было написано, что никакой он мне не отец, и вероятность нашего с ним родства составляет ноль процентов. Но, услышав мой последний вопрос, он интенсивно затряс головой.
— Нет, нет, Витя, все не так. Ничего я заранее не планировал. Просто решил вернуться в родной город и случайно узнал о смерти Нины. Захотел проводить в последний путь девушку, что мне так нравилась в школе, вот и позвонил тебе. А потом, увидев тебя и всю вашу семью, мне так захотелось стать ее частью! В последние годы мое одиночество терзает меня все сильнее, и мне захотелось испытать, как это бывает, когда ты кому-то нужен.
Я печально усмехнулся, услышав его слова.
— Не получится у тебя стать кому-то нужным. Потому что семья — это когда люди во всем помогают друг другу, а как я уже успел убедиться, ты ни для кого ничего не стремишься сделать. Ты любишь только брать, ничего не отдавая взамен.
— Витя, прости меня, если сможешь. Я не хотел, чтобы так все вышло, я…
Я перебил его.
— Мне не нужны твои извинения, они ничего не стоят. Ты посмел оклеветать мою маму, просто так, ради собственного удовольствия, поэтому не проси простить тебя. Да и вообще, я слишком много времени потратил на такое пустое место, как ты.
Я вышел из машины и, открыв багажник, выгрузил его вещи прямо на обочину дороги.
— Витя, ну зачем ты так? Куда я сейчас? Подвези меня хотя бы до города, — выйдя следом за мной, принялся умолять Павел.
Я не удостоил его никаким ответом, сел в машину и уехал, даже ни разу не оглянувшись. Большинство информации о Павле я узнал от своего племянника, сына Славы и Олеси, начинающего хакера Мишки. Некоторые подробности биографии моего несостоявшегося отца удалось выяснить тете Вале, когда она не поленилась обзвонить всех старых друзей и знакомых.
Об остальном не сложно было догадаться, и вот перед нами открылась вся картинка. Павел больше не напоминал мне одинокого волка, скорее приблудного пса. Да и жизнь его, которая, впрочем, в основном зависит от нас самих, была какой-то никудышной. Бесполезная жизнь.
Автор: Юферева С.
