Кабинет нотариуса был залит мягким светом и казался нарочито нейтральным — словно специально оформленным для финалов, где всё должно завершиться спокойно. Анастасия Мельник сидела напротив Богдана Ковальского, не отрывая пальцев от края папки с бумагами. Он улыбался широко и беспечно, будто этот день стал для него настоящим праздником.
— Ну вот и всё, — произнёс Богдан, отодвигая подписанные документы. — Теперь мы свободны.
Анастасия промолчала. Её взгляд скользнул мимо него к окну, за которым холодное осеннее солнце освещало улицу.
— Даже не порадуешься? — он усмехнулся. — Мы же наконец избавились друг от друга.
— Радости тут нет, — её голос звучал спокойно и сдержанно.
— Ну конечно, — Богдан откинулся на спинку кресла. — Ты ведь всегда умела устроить трагедию на пустом месте. Ничего, через пару недель придёшь в себя и поймёшь: я тебе был ни к чему.
Он поднялся, поправил пиджак. Анастасия по-прежнему избегала его взгляда.
— Что ж… прощай, Анастасия Мельник. Пусть у тебя всё будет хорошо.
Он вышел, оставив в воздухе лёгкий след дорогого аромата. Дверь за ним закрылась почти бесшумно.
Анастасия медленно подняла голову.
— Узнаешь… — прошептала она едва слышно. — Очень скоро узнаешь.
На столе перед ней лежала та самая папка с бумагами. Среди них прятался один листок, который она так и не показала Богдану.
Пустая квартира встретила её гулкой тишиной. Каждый шаг отдавался эхом в прихожей, где до сих пор висело его забытое пальто. Она сняла его с крючка и крепко сжала ткань в руках, а потом резко бросила в дальний угол комнаты.
На кухне ещё витал аромат утреннего кофе — того самого, что они пили перед визитом к нотариусу. Чашка Богдана осталась недопитой: он всегда спешил даже тогда, когда торопиться было некуда. Анастасия взяла чашку и аккуратно вылила остатки напитка в раковину.
В спальне она опустилась на край кровати и потянулась к тумбочке рядом. Маленький ключик на цепочке легко подошёл к замку скрытого ящика. Внутри лежала старая тетрадь в чёрной обложке с потрёпанными краями.
Она провела рукой по страницам, чувствуя под пальцами шероховатость записей от чернил ручки. Последняя запись датировалась неделей назад:
“Сегодня снова была у врача. Ремиссия держится стабильно… но я ему этого не скажу. Лучше пусть уйдёт сейчас… чем потом…”
Звонок телефона заставил её вздрогнуть от неожиданности. На экране высветилось имя: Оленька Шаповал.
— Как ты? — голос подруги звучал обеспокоенно.
— Всё нормально… Подписали бумаги и разошлись по своим углам.
— Ты ему так ничего и не сказала?
— Нет…
— Настя… но ведь это…
— Он бы остался только из жалости! — резко перебила она подругу. — Мне не нужны милостыни!
Оленька тяжело вздохнула; в трубке послышались уличные шумы – видимо, она шла куда-то по тротуару и нервно курила свою очередную сигарету – как всегда делала при волнении.
— Но он мог бы быть рядом…
— Рядом? Поддержать? — Анастасия усмехнулась сухо. — Ты забыла его слова после диагноза матери? “Не люблю больницы… да никто их не любит”.
Оленька замолчала на том конце линии.
— Пусть теперь живёт спокойно… думает себе: это он меня бросил…
Она захлопнула тетрадь и убрала её обратно в ящик – но замок оставила открытым: пусть остаётся на виду… как напоминание о том выборе, который он сделал сам.
Из кухни донёсся ритмичный кап-кап из крана – тот самый звук неисправности, которую Богдан обещал устранить ещё месяц назад… Анастасия крепко сжала кулаки от раздражения.
“Скоро ты узнаешь всё сам… Богдан Ковальский”, – подумалось ей вдруг с ледяной решимостью внутри сердца…
На террасе модного ресторана бокал вина переливался под лучами заходящего солнца; Богдан развалился в кресле расслабленно и уверенно наслаждался новой жизнью без обязательств рядом со своей новой спутницей – Кристиной Дорошенко из рекламного агентства – рыжеволосой девушкой с живыми глазами и лёгкой улыбкой на губах.
Она кокетливо поправила прядь волос:
— Ну расскажи мне… как ты стал таким свободным мужчиной?
Богдан расплылся в довольной улыбке:
— Развёлся месяц назад…
Кристина удивлённо приподняла брови:
— Серьёзно? Это было тяжело?
Он махнул рукой:
— Да нет же! Всё прошло мирно… Мы просто стали чужими людьми друг для друга…
Она наклонилась чуть ближе:
— Она была некрасивой?
Богдан задумчиво посмотрел вдаль:
— Нет… Анастасия красивая женщина… Но слишком холодная внутри… Словно там вечный ноябрь поселился…
Он сделал глоток вина; перед глазами всплыли образы последних месяцев их брака: как она стала молчаливой… часто запиралась одна… перестала смеяться над его шутками…
Кристина коснулась его руки:
— Зато теперь ты можешь наслаждаться весной…
Он хотел ответить ей что-то лёгкое или остроумное… но вдруг взгляд зацепился за фигуру за стеклянной перегородкой террасы: прямо на тротуаре стояла Анастасия Мельник… оживлённо разговаривая с высоким мужчиной в очках…