Дверь распахнулась неожиданно быстро. На пороге стояла Анастасия Мельник — в растянутом свитере, с бледным лицом и тёмными кругами под глазами. Увидев его, она не проявила ни удивления, ни радости — будто ждала.
— Ну что, раскопал всё? — голос её звучал хрипло и устало.
Богдан Ковальский молча протянул ей пакет.
— Зачем ты это принёс? — она не взяла его. — Из жалости? Или совесть замучила?
— Почему ты ничего не сказала?
— Ха! — Анастасия резко развернулась и пошла внутрь квартиры, оставив дверь открытой.
Он вошёл следом и тихо прикрыл за собой. Всё вокруг было до боли знакомо: аромат лаванды в воздухе, старенький коврик у входа, трещина на зеркале в прихожей, которую они так и не заклеили.
— Ты ведь знал, как я отношусь к болезням, — она стояла у окна спиной к нему. — Помнишь, как ты кричал на свою мать, когда она просила отвезти её в клинику?
— Это была совсем другая ситуация…
— Правда? — Анастасия резко повернулась к нему. — А когда я потеряла сознание в метро прошлой осенью, что ты сказал? “Перестань устраивать спектакли, мне стыдно перед людьми”.
Богдан сглотнул; горло сжалось от тяжести слов.
— Я… я бы…
— Ты бы остался рядом из чувства долга. Терпел бы. А потом начал бы презирать меня… — её голос дрогнул. — Я видела твои взгляды на людей с ограниченными возможностями. Как ты морщился каждый раз в больничных коридорах.
Он сделал шаг вперёд. Хотел обнять её, но она отступила назад.
— Настя…
— Врачи дали два года ремиссии… — вдруг с кривой усмешкой сказала она. — Вот и весь секрет. Я просто не хотела быть тебе обузой.
Из кухни донёсся свист чайника. Анастасия направилась выключить его, но внезапно схватилась за дверной косяк. Богдан успел подхватить её прежде чем она упала.
— Хватит играть в героиню! — он поднял её на руки так же легко, как когда-то на свадьбе. — Теперь всё будет иначе: ты лечишься, а я рядом.
— Глупый… — прошептала она и слабо ударила его по плечу без всякого сопротивления.
Он уложил её на диван и укрыл пледом. Когда вернулся с чашкой чая, Анастасия уже плакала – беззвучно и тихо.
— Я не испытываю жалости… — Богдан сел рядом с ней. — Мне страшно… Страшно потерять тебя.
Она посмотрела на него сквозь слёзы:
— Слишком поздно уже, Алёш…
— Ничего ещё не потеряно… — он взял её руку в свою ладонь. — Мы начнём заново.
За окном запели птицы; первый солнечный луч лёг на их переплетённые пальцы.
Дождь барабанил по лобовому стеклу машины, превращая ночной город в размытое пятно огней и теней. Богдан Ковальский держал руль так крепко, что костяшки пальцев побелели от напряжения. На соседнем сиденье лежала больничная выписка – диагноз из тех, которые трудно принять сразу.
Кристина Дорошенко нервно кусала губу и ёрзала:
– Ты вообще слышишь меня? Она просто играет тобой!
– Замолчи! – он резко ударил по тормозам у красного сигнала светофора. – Ты ничего не понимаешь!
Машина дёрнулась вперёд рывком; Кристина вскрикнула и схватилась за ручку двери:
– Да ты спятил! Она же сама тебя выгнала! И теперь вдруг всплывает снова – именно тогда, когда у тебя новая жизнь…
Светофор сменился на зелёный; Богдан нажал педаль газа без единого взгляда в сторону пассажирки:
– Выходи.
– Что?
– Я сказал: выходи немедленно!
Кристина застыла от неожиданности; взгляд её упёрся в его профиль под светом неоновых вывесок улицы: лицо Богдана выражало решимость незнакомую ей ранее.
Машина остановилась у тротуара с резким толчком; дверь открылась со стуком дождевых капель по кузову машины.
– Ты ещё пожалеешь об этом! – прошипела Кристина сквозь зубы перед тем как выскочить под дождь.– Она тебя уничтожит!
Богдан промолчал: он уже набирал номер Оленьки Шаповал ещё до того как хлопнула дверь машины позади него:
– Оль… это снова я… Где сейчас Настя?
В трубке послышался тяжёлый вдох:
– В Центральной больнице… У неё рецидив…
Огни города расплывались разноцветными полосами по мокрому стеклу лобового стекла; Богдан резко повернул руль на перекрёстке под гудок недовольного водителя позади него.
– Когда это случилось?
– Прошлой ночью… Но она запретила говорить тебе… Богдан… Она просто не хочет…
Он отбросил телефон на сиденье рядом с собой: конечно же больница… То самое место куда он ни разу не пришёл тогда… когда был нужен ей больше всего…
Приёмное отделение встретило его ярким светом ламп и запахом антисептика вперемешку со стерильной тишиной ночи. Медсестра подняла глаза от монитора:
– К кому вы?
– К Анастасии Мельник… Онкология…
Женщина проверила данные в компьютере:
– Третий этаж… Но сейчас время посещений закончено…
Богдан уже направлялся к лифту; шаги отдавались гулким эхом по пустому коридору больницы… Где-то там за одной из этих дверей лежала Настя… Та самая Настя Мельник… которая ушла только потому что боялась увидеть страх в его глазах…
Лифт медленно полз вверх; отражение мужчины смотрело из зеркальной стены кабины: осунувшееся лицо с покрасневшими глазами говорило само за себя… Как же он был слеп всё это время…
Дверь палаты была приоткрыта…