Я всегда считала, что беда редко приходит одна — она рушит всё, что казалось прочным и незыблемым. Так произошло и в моей судьбе: после того как не стало мужа, на меня обрушилась не только глубокая печаль, но и тревожное чувство неопределённости.
— Оксана, нам нужно серьёзно поговорить… — это были первые слова свекрови спустя три дня после похорон.
Помню тот вечер: в коридоре стоял резкий запах указки — раздражающий, словно перед важным педсоветом в школе. Всё вокруг казалось напряжённым до предела.
Я всегда надеялась, что люди способны проявлять сочувствие и понимание. Но тогда её взгляд стал холодным, губы сжались в тонкую линию — будто она давно готовилась произнести эти слова.
— Ты ведь понимаешь сама, — начала она сдержанно. — Теперь всё иначе. Квартира принадлежала моему сыну, но я здесь главная. Думаю над тем, как нам дальше поступать…
Голос звучал сухо и отстранённо, почти официально. Но за этим тоном чувствовалась внутренняя буря: обида или даже злость.
Я промолчала. Лишь кивнула в ответ, а внутри ощущалась пустота — как сквозняк в заброшенном доме.
— Я договорюсь с агентами по недвижимости сама, — добавила она спустя паузу. — Так будет быстрее. А тебе, Оксана, пора подумать о переезде…
Мои пальцы медленно потянулись к чашке с чаем — хотелось спрятаться за глотком крепкого напитка. За окном моросил сырой ноябрьский дождь; капли стекали по стеклу так же безутешно, будто кто-то наверху оплакивал мою участь.
— Я понимаю… — прошептала я едва слышно. И действительно понимала многое. Кроме одного: почему после тридцати лет совместной жизни я вдруг стала чужой в собственных стенах?
Дни тянулись мучительно долго и вязко, словно сироп из старого чайника. Я будто оказалась в чужом мире: каждое движение отзывалось раздражением или молчаливым упрёком.
Свекровь ходила по квартире как строгий надзиратель; любое моё действие вызывало недовольство:
— Не трогай скатерть! Я сама всё сделаю!
— Опять свет оставила включённым в ванной?
— Пусть обувь стоит у двери! Мне так удобнее!
Когда-то мы вместе пили чай на кухне… А теперь стали почти незнакомыми людьми — нас объединяло лишь прошлое и память о том, кого больше нет рядом.
Мои сыновья давно выросли и разъехались кто куда: один живёт теперь в Киеве, другой перебрался во Львов… Кто же теперь поддержит мать?
Старший сын Антон написал мне сообщение:
— Мамочка, если что — приезжай к нам! Мы всегда рады тебя видеть!
Но я не хотела становиться тяжёлым грузом ни для кого… Даже для своих повзрослевших мальчиков.
Свекровь же уже не скрывала своих намерений…