Я захлопнула калитку и щёлкнула замок, Алексей молчал, стоя у ворот. Он достал сигарету и глубоко затянулся.
— Всё? — спросил он через плечо.
— Всё, — ответила я.
Зашла в дом и села на кровать. Руки немного дрожали — будто одержала победу, но сердце словно выжгли. Не плакала, просто чувствовала невероятную усталость. Занялась чаем, протирала плиту тряпкой, автоматически переставляла кружки. В голове царила пустота.
Через полчаса услышала, как дверь открылась и захлопнулась с силой. Алексей вошёл медленно, без спешки.
— Ирина, я не сразу решился сказать, потому что не мог. Я привык, что мама всегда права. А ты — сама знаешь, ты сильная и сама принимаешь решения.
— Я не железная, Алексей, просто больше не хочу терпеть.
— Понял. Наверное, слишком поздно…
— Было бы лучше, если бы сказал раньше.
Наступила пауза.
Он сел рядом, опустил голову:
— Прости меня. Я не думал, что тебе так тяжело.
— Самое трудное — когда близкий человек не встаёт на защиту.
— Больше не позволю, честно…
— Сделай, а не обещай.
Мы сидели молча. Слёз не было, но внутри всё бурлило. Стало немного легче. Раньше он никогда так не извинялся.
— Мама больше не придёт? — тихо спросил он.
— Не знаю. Я не против гостей, я против хамства.
Он вздохнул и провёл ладонями по лицу.
— Будем жить дальше, да?
— Будем. Только с новыми правилами.
Я вышла на улицу, где был свежий воздух. Навстречу вышла соседка:
— Ирина, ты молодец, давно пора! Сколько можно терпеть чужие указания.
— Спасибо, Наталья Сергеевна. Просто надоело.
Она усмехнулась:
— Вот теперь видно, кто в доме хозяйка.
Я улыбнулась про себя. Да, хозяйка. Впервые за много лет ощущаю, что сама принимаю решения.
Утром за завтраком Алексей спросил:
— Не боишься, что скандалы начнутся снова?
— Пусть хоть каждый день, если хотят. Их больше за порог не впущу, и тебя прошу — если уважаешь меня, если семья для тебя важна, тоже защищай.
Он кивнул:
— Понял.
В тот день никто больше не приходил. Людмила Ивановна с Ольгой, говорят, долго жаловались соседям, крича, что «Ирина их выгнала».
Мне стало всё равно. Главное — дома царит спокойствие.
Наконец я смогла спокойно пить чай на кухне и понимать: мои границы — мои. Никто не вправе решать за меня, кто я и каким будет мой дом.