— Людмила считает, что пора. Время пришло — нужно заводить ребёнка.
Фраза прозвучала глухо, будто камень упал в стоячую воду, нарушив тишину. Ужин на столе постепенно остывал, превращаясь в безвкусную массу. Александр избегал взгляда жены — его глаза скользили по выцветшему узору скатерти, словно он надеялся найти там способ смягчить разговор. Он шагал по комнате, нервно теребя край рукава и подбирая слова, которые всё равно ранили бы, как бы осторожно он их ни произнёс. И всё же они сорвались с его губ — неловко и почти случайно.
Ирина не шелохнулась. Она сидела за столом с прямой спиной, словно высеченная из камня фигура, глядя в тёмное окно, где отражалась тусклая лампа над кухонным столом. Медленно она опустила бокал вина на столешницу. Стекло звякнуло и отозвалось эхом в напряжённой тишине. Только тогда она повернулась к нему. Её лицо оставалось спокойным и невозмутимым, но в глазах вспыхнул холодный блеск.
— Твоя Людмила так считает? — переспросила она ровным голосом с едва уловимой угрозой в интонации — тонкой и острой, как лезвие ножа. — Превосходно. А я считаю, что ей стоит сосредоточиться на своей младшей дочери.
— Причём тут она? — Александр резко остановился; его брови сошлись на переносице.
— Мне совершенно неинтересно мнение твоей матери относительно нашей семьи, — Ирина прищурилась чуть заметно. — Пусть лучше наблюдает за своей дочуркой: та ведь скоро подарит ей внуков… И не исключено, что воспитывать их придётся именно ей.
Александр застыл на месте так резко, будто получил удар под дых. Он ожидал чего угодно: упрёков или слёз… но не этого хладнокровного удара точно в цель. Он сделал шаг вперёд; лицо налилось краской гнева.
— Не трогай Ярину… — проговорил он хрипло и сдавленно.
— А я её и не трогаю, — ответила Ирина спокойно; голос её звучал тихо и ледяно-презрительно. — О ней и без меня говорят все кому не лень. Слышала я: твоя Яринка уже стала местной знаменитостью… Или ты об этом ничего не знаешь?
Его пальцы сжались до боли; ногти впились в ладони. Каждое её слово проникало внутрь медленным ядом: она говорила не просто назло — она методично разрушала всё вокруг него с пугающей точностью. В собственном доме он чувствовал себя униженным до предела… Это был уже не спор между супругами — это была настоящая битва.
— Следи за словами, Ирина… — процедил он сквозь зубы.
Она едва заметно усмехнулась: тонко и высокомерно настолько, что у него внутри всё закипело от ярости. Поднявшись из-за стола плавным движением кошки перед прыжком, она подошла к нему вплотную: теперь он видел каждую искру злости в её взгляде и каждую натянутую черту губ.
— Я слежу за собой… В отличие от твоей сестрицы Ярины, которая явно ни за чем следить не умеет… — произнесла она негромко, но слова резали точно по живому мясу. — Передай Людмиле дословно: когда разберётся со своей дочерью и убедится наконец-то, что та не принесёт ей «сюрприз» от очередного ухажёра… вот тогда я подумаю о ребёнке всерьёз. А пока пусть готовится стать бабушкой от Ярины… Судя по её поведению ждать осталось недолго.
Он задохнулся от злости: это уже было слишком жестоко даже для неё… Она унижала его близких нарочно – холодно и расчётливо наслаждаясь каждым словом…
Её слова были не вспышкой гнева…