— По-мужски? — Иван приблизился.
— Ладно тебе, — попытался подняться Виталий, но едва не упал. — Девчонка какая-то… Их полно. А я — твой брат. Кровь одна.
— Кровь? — Иван взглянул на него с презрением. — Где была семья, когда я вкалывал на двух работах, чтобы приобрести эту квартиру? Где была семья, когда я делал ремонт собственными руками? Где была семья, когда я… — Где была? — Иван глубоко вздохнул, глаза пылали гневом. — Когда я вкладывал в этот дом каждую копейку и час своего труда? Где была эта «семья», когда я вставал в пять утра, чтобы удержаться на плаву на двух работах? Где была она, когда я возвращался домой разбитый и одинокий?
Виталий молчал, не находя слов.
— Ты просто пришёл и всё разрушил, — продолжал Иван, голос дрожал, — выгнал Алену, превратил мою жизнь в хаос. А мама… мама оправдывает это, будто это нормально.
— Ну, ты же знаешь, мама всегда старается для нас, — сдавленно произнёс Виталий, опуская взгляд. — Она думала, что поступает правильно. Что ты не должен связываться с этой девочкой.
— Девочкой?! — Иван саркастично усмехнулся. — Алена — не «девочка», она моя половина. Человек, который был рядом, когда я падал и вставал. А ты, Виталий… ты даже не пытался понять.
В комнате воцарилась тишина. Внезапно раздался стук в дверь.
— Мама! — голос Нины Сергеевны звучал снаружи. — Откройте! Мы поговорим все вместе!
Иван глубоко вздохнул, повернулся к брату и сказал:
— Пришло время разобраться. Не только с тобой, но и с мамой.
Дверь распахнулась, и в комнату вошла Нина Сергеевна. В её взгляде читалась твёрдость, но и тревога.
— Иван, Виталий, — начала она, — я хотела для вас обоих лишь лучшего. Но, вероятно, ошиблась.
Иван молча кивнул, а Виталий выглядел растерянным.
— Поговорим как семья, — тихо сказал Иван, — и постараемся понять друг друга. Но одно я знаю точно: разрушать чужое счастье — не выход. Нина Сергеевна вздохнула, устало опуская сумку на стол.
— Иван, я понимаю, что была чересчур строгой. Но боялась, что твоя связь с Аленой лишь погубит тебя. Ты слишком многое берёшь на себя, а эта девушка… — она снова замялась.
— Мама, — перебил её Иван, — ты не вправе решать за меня, кого мне любить и с кем жить. Это моя жизнь, и я не желаю, чтобы кто-то так грубо вмешивался в неё.
Виталий наконец поднял голову и посмотрел на мать.
— Я тоже не хотел причинять боль, — тихо произнёс он. — Просто хотел помочь… Но, кажется, только навредил.
— Помог? — Иван горько усмехнулся. — Ты выгнал человека, который был мне дорог, разрушил дом, который я создавал годами. Это помощь?
Нина Сергеевна опустила взгляд, в её голосе зазвучали усталость и сожаление.
— Я ошиблась. Признаю это. Мне нужно время, чтобы понять, что настоящая семья — это не только кровь, но и любовь, и уважение.
Иван медленно подошёл к матери и положил руку ей на плечо.
— Тогда давай попробуем начать всё заново. Вместе.
Виталий кивнул, и впервые за долгое время в его глазах мелькнул проблеск надежды.
— Я тоже хочу измениться, — сказал он тихо.
В этот момент на пороге квартиры появилась Алена. Её глаза были красными от слёз, но на лице заиграла робкая улыбка.
— Иван… — прошептала она.
Он подошёл к ней и крепко обнял.
— Всё будет хорошо, — сказал он. — Главное — мы вместе.
В тот момент, среди разбитых стен и горьких слов, зародилась новая надежда — надежда на прощение, на понимание и на настоящее семейное единство. В квартире повисла напряжённая тишина. Иван держал Алену за руку, ощущая, как её пальцы дрожат, а в груди разгоралась боль от всего пережитого.
— Алена, — тихо сказал он, — я не позволю им больше так обращаться с тобой. Мы вместе, и переживём всё.
Она кивнула, глаза наполнились слезами, но уже с надеждой.
Нина Сергеевна подошла к ним, села на край дивана и произнесла:
— Я хочу попросить прощения у вас обоих. Я была слепа, и страх заставил меня принять неправильное решение.
— Прощение — это не просто слова, мамочка, — ответил Иван. — Нужно доказать это делом.
Виталий, сидя в углу, тихо произнёс:
— Я тоже хочу измениться. Хочу быть не просто братом, а настоящей опорой.
— Тогда начнём с малого, — улыбнулся Иван, — с того, что перестанем разрушать и начнём созидать.
Алена взглянула на Виталия и сказала:
— Мы все допустили ошибки. Главное — осознать их и идти вперёд.
Ночь медленно опускалась на Золотоношу, но в этой квартире впервые за долгое время зазвучали слова надежды и примирения. Прошло несколько дней. Атмосфера в доме оставалась напряжённой, но уже не такой, как прежде. Нина Сергеевна старалась наладить отношения с сыновьями и Аленой, а Виталий всё чаще пропадал на улицах, словно не зная, куда идти.
Однажды вечером Иван сидел в гостиной, погружённый в размышления, когда раздался звонок в дверь. Он открыл — на пороге стоял Виталий, но не пьяный и не растерянный, а с решительным взглядом.
— Иван, — начал брат, — я поговорил с мамой. Я решил, что пора взрослеть и перестать жить прошлым. Хочу помочь тебе восстановить квартиру, вернуть всё в порядок.
Иван внимательно посмотрел на Виталия, чувствуя, что это не пустые слова.
— Ты серьёзно? — спросил он.
— Да. И ещё… — Виталий замялся, — хочу извиниться перед Аленой. Я был неправ.
В этот момент в комнату вошла Алена, и на её лице появилась слабая улыбка.
— Это первый шаг, — тихо сказала она.