— Ты без меня — ничто! — взревел муж, и его голос, казалось, заставил задрожать стекла в их безупречно убранной гостиной. — Посмотри на себя, Дарина Полищук! Ты же бледная как смерть. Кто ты без моей зарплаты, без этой квартиры, без моей фамилии? Никто! Пустота!
Дарина стояла у окна, сжав плечи руками. Ей показалось, будто что-то внутри нее хрупко треснуло. Как сухая ветка под тяжестью снега: с виду цела, но жизни в ней уже нет.
— Я просто спросила про деньги на карте, Богдан Ковальский… — прошептала она. Голос предательски дрожал, и это злило её еще больше. — Это были мои средства. Я их сама заработала. По ночам работала над макетами, пока ты спал… глаза портила…
Богдан расхохотался громко и язвительно, откинув голову назад. В руках он крутил новенький смартфон последней модели — блестящий, черный и вызывающе дорогой.
— Заработала она! — он шагнул ближе к ней, источая запах дорогого парфюма и уверенность в своей непогрешимости. — Всё в этом доме принадлежит мне. Твое время, твои руки и даже твои мысли, Дарина Полищук. Ты живешь за мой счет. Ешь мой хлеб. А то что ты там сидела за компьютером — это я тебе разрешил. Считай это арендой техники.
Он небрежно бросил телефон на диван и подошёл вплотную.
— Я купил себе достойную вещь. А твои курсы… как ты их называла? «Продвинутый дизайн и брендинг»? Не смеши меня! Тебе скоро тридцать лет. Поздно метить в бизнес-леди. Твоя задача — вовремя подать ужин и следить за тем, чтобы мои рубашки были выглажены. Ясно?
Дарина смотрела на него как на незнакомца. Где тот парень семилетней давности, который мечтал вместе покорять мир? Где тот человек, что восхищался её первыми рисунками? Перед ней стоял чужой мужчина с самодовольной ухмылкой — тот самый человек, который за годы брака капля за каплей вытравливал из неё веру в себя.
— Это были сто пятьдесят тысяч гривен… Богдан… — выдохнула она почти неслышно. — Мой шанс начать всё сначала… А ты просто… потратил их на игрушку?
— Я вложился в собственный комфорт, — резко ответил он. — И в твоё послушание тоже вложился: чтобы ты не забивала себе голову глупостями вроде карьеры или амбиций. Иди-ка лучше проверь кухню: мясо пригорает.
Он развернулся и вышел из комнаты под насвистывание какого-то нелепого мотивчика.
Дарина осталась одна среди звенящей тишины квартиры. Из кухни доносилось потрескивание масла и запах гари становился всё сильнее… но она не двигалась с места.
В голове стучало одно: «Ты ничего без меня не сможешь… ничего не сможешь…»
Она прошла в спальню и опустилась рядом с кроватью на пол; оттуда достала старую обувную коробку из-под сапогов.
Внутри не было ни золота ни драгоценностей: только старые кисти для рисования, блокнот с эскизами да единственная фотография: она смеётся с растрёпанными волосами на фоне университета…
В ту ночь Богдан спал крепко; совесть его явно не тревожила ни днём ни ночью; аппетит был отменный.
А Дарина сидела одна на кухне у окна и наблюдала за тем как серый рассвет медленно пробирается сквозь стекло…
Она включила ноутбук; пальцы дрожали при каждом движении по клавиатуре.
Открыв банковское приложение она увидела баланс: 42 гривны 15 копеек…
Юридически карта действительно числилась дополнительной к счёту мужа… хоть была оформлена на её имя…
Он просто закрыл ей доступ одним нажатием кнопки… перевёл всё себе…
Её начало мутить от злости вперемешку с отчаянием; горло перехватило так сильно что дышать стало трудно…
Семь лет жизни ушли на этот «домашний очаг»: полы мыты до блеска; пироги испечены вовремя; молчание соблюдено при каждом упреке одеяния или подруг или мечт…
И вот результат: сорок две гривны…
Дарина закрыла глаза… И вдруг вспомнила слова бабушки:
«Дариночка… когда кажется что всё сгорело дотла – посмотри внимательнее на пепел… Под ним самая плодородная земля – там всё растёт быстрее».
Она поднялась… подошла к зеркалу в прихожей…
Из отражения смотрела женщина с потухшими глазами…
Волосы стянуты в тугой хвост – удобный…
На лице ни грамма косметики – ведь Богдану нравилась «естественность»…
На самом деле ему нравилось чтобы никто другой её даже не заметил…
— Я справлюсь… — прошептала она своему отражению хриплым голосом.— Чёрт побери… я справлюсь!
У неё было ровно четыре часа до того момента как Богдан проснётся и потребует свой идеальный завтрак…
Четыре часа чтобы решить: остаться здесь навсегда тенью среди мебели или сделать шаг навстречу пустоте где у неё нет ничего кроме этих сорока двух гривен да старого диплома…