Алевтина Тимофеевна стояла у окна, глядя на серый осенний пейзаж. Капли дождя стекали по стеклу, словно слёзы, которые она давно разучилась проливать. Сколько лет прошло? Двадцать? Тридцать? Она уже и не помнила, когда в последний раз чувствовала себя по-настоящему счастливой.
— Але-евти-ина! — раздался с кухни грубый окрик. — Где мои носки?!
Она вздрогнула. Петя. Её муж. Её крест.
— Сейчас, Петенька, — привычно отозвалась она, направляясь к шкафу.
»Ну вот, опять начинается», — подумала Алевтина, доставая чистую пару носков. «И так каждый божий день».
Пётр сидел за кухонным столом, уткнувшись в газету. Его круглое лицо покраснело от раздражения.
— Ты что, не можешь их на место положить? — буркнул он, не глядя на жену. — Вечно всё разбросано!
Алевтина молча положила носки рядом с ним. Что тут скажешь? Ведь носки лежали там, где всегда — в верхнем ящике комода. Но спорить было бесполезно. Да и опасно.
— Прости, Петенька, — тихо произнесла она. — Больше не повторится.
Он хмыкнул, не отрываясь от газеты.
— Ладно, иди уже. Чай принеси.
Алевтина поставила чайник и прислонилась к кухонной стойке. В голове крутились мысли…
Как же так вышло? Ведь когда-то они были счастливы. Помнится, Петя ухаживал за ней красиво — цветы, комплименты, романтические прогулки под луной. Она влюбилась как девчонка. Казалось, вот оно — счастье! А потом… Потом всё изменилось.
Первые годы брака были непростыми, но терпимыми. Петя много работал, уставал. Алевтина всё понимала и старалась создать уют в доме. Но шло время, и муж становился всё более раздражительным. Придирки, упрёки, а потом и оскорбления стали частью их повседневной жизни.
— Мам, ты чего застыла? — раздался голос дочери.
Алевтина вздрогнула и обернулась. В дверях кухни стояла Маша — её гордость и отрада.
— Ой, Машенька, задумалась… — улыбнулась Алевтина. — Ты что-то хотела?
Маша подошла ближе и обняла мать.
— Да так, зашла проведать вас. Как ты?
В глазах дочери читалось беспокойство. Алевтина поспешила её успокоить:
— Всё хорошо, милая. Вот, папе чай готовлю.
Маша нахмурилась:
— Опять он тебя гоняет? Мам, сколько можно это терпеть?
— Тише, Машенька, — Алевтина испуганно оглянулась на дверь. — Не начинай, пожалуйста. Ты же знаешь, как папа не любит…
— Да плевать мне, что он любит! — в сердцах воскликнула Маша. — Ты посмотри на себя! Ты же совсем измучилась с ним. Почему ты не уйдёшь?
Алевтина тяжело вздохнула. Этот разговор повторялся уже не в первый раз.
— Доченька, ты не понимаешь. Куда мне идти? Да и как я без него? Мы же столько лет вместе…
— Ну и что? — не унималась Маша. — Лучше одной, чем с таким… — она осеклась, подбирая слово поприличнее.
— Не говори так о папе, — устало произнесла Алевтина. — Он хороший человек, просто у него тяжёлый характер.
Маша только покачала головой. Она видела, как мать съёживается при каждом окрике отца, как старается угодить ему во всём. Это было больно наблюдать.
— Мам, ты заслуживаешь лучшего. Правда. Ты такая добрая, заботливая… Почему ты не хочешь быть счастливой?
Алевтина грустно улыбнулась:
— Я счастлива, Машенька. У меня есть ты, есть дом, муж…
— Какой муж?! — не выдержала Маша. — Тиран! Деспот! Он же издевается над тобой!
— Тсс! — Алевтина в ужасе зажала дочери рот. — Не кричи, он услышит!
В этот момент в кухню вошёл Пётр. Его маленькие глазки сощурились при виде дочери.
— А, явилась, — процедил он. — Чего орёшь?
Маша вырвалась из рук матери и гневно посмотрела на отца:
— Да вот, интересуюсь, почему ты мать изводишь? Тебе не стыдно?
Лицо Петра побагровело:
— Ты как с отцом разговариваешь?! А ну марш отсюда!
— И не подумаю! — Маша упрямо скрестила руки на груди. — Я не уйду, пока ты не прекратишь издеваться над мамой!
Пётр шагнул к дочери, занося руку для удара:
— Ах ты…
— Нет! — Алевтина встала между ними. — Петя, не надо! Машенька уже уходит, правда?
Она умоляюще посмотрела на дочь. Та поджала губы, но кивнула:
— Ладно, мам. Я позвоню.
Когда за Машей закрылась дверь, Пётр грубо оттолкнул жену:
— Вот дура! Всё неймётся ей. И в кого такая?
Алевтина промолчала, опустив глаза. Внутри всё дрожало от пережитого страха.
»Господи, хоть бы не ударил…» — пронеслось в голове.
— Ты чего застыла? — рявкнул Пётр. — А ну живо неси чай! И пожрать приготовь.
Он плюхнулся в кресло перед телевизором. Алевтина поспешила на кухню, радуясь, что гроза миновала. По крайней мере, на этот раз.
Дни тянулись один за другим, похожие как капли воды. Алевтина крутилась как белка в колесе — дом, работа, готовка, стирка, уборка… Пётр давно не работал, предпочитая проводить дни у телевизора с бутылкой пива. Но требовал, чтобы дома всегда был идеальный порядок и вкусная еда.
— Жена должна создавать уют, — любил повторять он, развалившись в кресле. — А то, что толку от тебя?
Алевтина молча проглатывала обиду. Ей казалось, что она действительно ни на что не годна. Ведь если бы она была хорошей женой, разве Петя стал бы так с ней обращаться?
Лишь изредка, оставаясь одна, она позволяла себе помечтать… Вот она свободна. Делает что хочет, идёт куда вздумается. Рядом любящий мужчина, который ценит её, заботится…
Но потом реальность возвращалась, и мечты таяли как дым. Куда ей идти? Кому она нужна — старая, некрасивая? Да и страшно начинать всё заново. Нет уж, лучше синица в руках…
Маша часто звонила, пыталась вытащить мать из дома. Но Алевтина всегда находила отговорки:
— Ой, Машенька, я бы с радостью, да Пете ужин надо приготовить. — Прости, доченька, сегодня никак. У папы голова болит, надо за ним присмотреть. — В другой раз, ладно? Я так устала на работе, сил нет никуда идти…
На самом деле, ей просто было стыдно. Стыдно за синяки, которые приходилось прятать под длинными рукавами даже в жару. Стыдно за потухший взгляд и сгорбленные плечи. Стыдно за то, что она позволила превратить себя… в это.
Но однажды всё изменилось.
Был обычный субботний вечер. Алевтина готовила ужин, а Пётр, как всегда, смотрел телевизор. Вдруг в дверь позвонили.
— Кого там черти принесли? — проворчал Пётр. — Алька, открой!
Алевтина вытерла руки и пошла в прихожую. На пороге стояла соседка Люба — молодая разведёнка с третьего этажа.
— Привет, Тимофеевна! — весело защебетала она. — А Петя дома?
Алевтина удивлённо моргнула:
— Д-да, дома. А что…
— Ой, да мне буквально на минутку! — Люба бесцеремонно проскользнула в квартиру. — Петь, ты где? Я тебе… ой!
Она осеклась, увидев в коридоре Алевтину.
— Эээ… Я это… Зашла спросить… Лампочка перегорела! Вот. Думаю, может Пётр Иваныч поможет вкрутить?
Алевтина растерянно посмотрела на соседку. Та нервно теребила в руках пуговицу на блузке.
»Странно…» — мелькнуло в голове. Но додумать мысль она не успела.
— Кто там? — раздался голос мужа.
— Это я, Петь! — тут же отозвалась Люба. — Можно тебя на минутку?
Пётр вышел в коридор. При виде соседки его лицо как-то странно дёрнулось.
— Чего тебе? — буркнул он.
— Да вот, лампочка перегорела… — промямлила Люба. — Думала, может поможешь…
— А, ну да, — Пётр почему-то занервничал. — Ладно, схожу посмотрю. Алька, ты это… Ужин не забудь.
И они ушли. Алевтина осталась стоять в прихожей, пытаясь понять, что сейчас произошло. Почему-то на душе стало тревожно.
Прошло минут двадцать. Пётр не возвращался. Алевтина нерешительно выглянула на лестничную клетку. Тихо. Ни звука.
»Может, случилось что?» — подумала она. И, поколебавшись, поднялась на третий этаж.
Дверь в квартиру Любы была приоткрыта. Изнутри доносились какие-то странные звуки. Алевтина осторожно заглянула в щель и… застыла как громом поражённая.
Пётр и Люба самозабвенно целовались, обнимаясь на диване. Рубашка мужа была расстёгнута, а юбка соседки задралась неприлично высоко.
— Ох, Петенька… — страстно шептала Люба. — Я так соскучилась…
— И я, котёночек, — хрипло отвечал Пётр. — Еле дождался…
У Алевтины потемнело в глазах. Земля ушла из-под ног. Пошатнувшись, она привалилась к стене.
»Вот, значит, как… — пронеслось в голове. — Вот почему он…»
Сердце сжалось от боли. Ком подкатил к горлу, мешая дышать. Не помня себя, Алевтина бросилась вниз по лестнице.
— Мам? Мама, ты чего? Что случилось?!
Маша тревожно вглядывалась в лицо матери. Та сидела на кухне, невидящим взглядом уставившись в одну точку.
— Мамочка, поговори со мной! — взмолилась Маша. — Ты меня пугаешь!
Алевтина медленно подняла глаза на дочь. В них стояли слёзы.
— Машенька… — прошептала она. — Ты была права. Всё это время… ты была права.
— О чём ты, мам? — Маша села рядом, взяв мать за руку.
И тут Алевтину прорвало. Слова полились потоком — сбивчиво, путано, перемежаясь рыданиями. Она рассказала обо всём — о Любе, о том, что увидела, о годах унижений и боли…
Маша слушала, крепко сжимая кулаки. Ярость клокотала в груди.
— Ну всё, — процедила она сквозь зубы, когда мать замолчала. — Хватит. Пора с этим кончать.
— Что ты хочешь делать? — испуганно спросила Алевтина.
Маша решительно встала:
— То, что давно нужно было сделать. Разоблачить этого подлеца!
— Нет! — Алевтина в ужасе схватила дочь за руку. — Прошу тебя, не надо! Он же… он…
— Что «он»?! — воскликнула Маша. — Ударит тебя? Выгонит из дома? Мам, очнись! Ты ничего ему не должна. Это ОН должен ползать у твоих ног и просить прощения!
Алевтина покачала головой:
— Ты не понимаешь… Куда я пойду? Как буду жить?
— Со мной поживёшь для начала, — отрезала Маша. — А потом… Потом всё наладится, вот увидишь.
Она присела на корточки перед матерью, заглянула ей в глаза:
— Мам, послушай. Ты сильная. Ты справишься. Я буду рядом, обещаю. Но нельзя больше это терпеть. Ты же сама понимаешь, правда?
Алевтина молчала, опустив голову. В душе бушевала буря. Страх, обида, отчаяние… и где-то глубоко-глубоко — крошечный огонёк надежды.
— Я… я не знаю, — прошептала она наконец. — Страшно, Машенька.
— Знаю, мам, — Маша ласково погладила её по руке. — Но ещё страшнее прожить так всю жизнь. Ты же не хочешь этого?
Алевтина медленно покачала головой.
— Вот и хорошо, — Маша решительно встала. — А теперь слушай. У меня есть план…
Пётр вернулся домой поздно вечером. Судя по запаху перегара, он успел «отметить» встречу с любовницей в ближайшем баре.
— Алька! — заорал он с порога. — Ты где? Жрать давай!
Тишина.
— Оглохла, что ли?! — Пётр, пошатываясь, прошёл на кухню. Там было пусто.
— Вот зараза, — пробормотал он. — Куда подевалась?
В этот момент в дверь позвонили. Пётр, чертыхаясь, поплёлся открывать.
На пороге стояла Маша. А за её спиной…
— Здравствуй, Петя, — тихо сказала Алевтина.
Пётр ошарашенно переводил взгляд с жены на дочь и обратно.
— Вы чего это? — пробормотал он. — А ну, марш домой!
— Нет, папаша, — отрезала Маша. — Теперь ТЫ будешь нас слушать.
Она решительно шагнула в квартиру, увлекая за собой мать. Следом вошёл высокий седой мужчина, которого Пётр раньше не видел.
— Эт-то ещё кто? — прорычал он, наливаясь краской.
— Познакомься, — ядовито улыбнулась Маша. — Это Сергей Иванович. Адвокат.
— Какой на хрен адвокат?! — заорал Пётр. — А ну, пошли все вон отсюда!
— Не кричите, Пётр… эээ… — адвокат сделал паузу.
— Семёнович, — подсказала Маша.
— Да, Пётр Семёнович, — кивнул Сергей Иванович. — Давайте присядем и спокойно всё обсудим.
— Чего обсудим?! — Пётр попытался схватить Алевтину за руку. — Алька, ты что удумала?!
Но та неожиданно ловко увернулась.
— Не трогай меня, — тихо, но твёрдо сказала она. — Хватит, Петя. Я ухожу от тебя.
Пётр опешил. Несколько секунд он молча открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба.
— Ку… куда?! — наконец выдавил он. — Ты что, совсем с ума сошла?! Кому ты нужна?!
— Представьте себе, нужна, — вмешался адвокат. — И давайте всё же присядем. Нам многое нужно обсудить.
Следующий час прошёл как в тумане. Алевтина слушала, как Сергей Иванович спокойно и методично излагал факты. Побои. Оскорбления. Финансовые злоупотребления. Измены…
С каждым словом Пётр всё больше съёживался в кресле. Он пытался огрызаться, угрожать, но под холодным взглядом адвоката быстро сникал.
— Итак, — подвёл итог Сергей Иванович. — Вот проект соглашения о разделе имущества. Советую внимательно изучить и подписать. Иначе… — он многозначительно посмотрел на Петра, — дело может принять весьма неприятный для вас оборот.
— Да пошли вы все! — взвыл Пётр. — Ничего я подписывать не буду! Это мой дом! Моя жена!
— Бывшая жена, — тихо, но твёрдо сказала Алевтина.
Пётр осёкся. Впервые за много лет он посмотрел на жену… по-настоящему посмотрел. И не узнал.
Перед ним стояла незнакомая женщина. Прямая спина. Расправленные плечи. И глаза… В них горел огонь, которого он никогда раньше не видел.
— Ты… ты серьёзно? — пробормотал он. — Аля… ну ты чего? Подумаешь, повздорили… С кем не бывает? Ну прости, если что не так…
— Нет, Петя, — покачала головой Алевтина. — Поздно. Я всё решила.
Она повернулась к дочери:
— Машенька, собери, пожалуйста, мои вещи. Самое необходимое.
Маша кивнула и вышла из комнаты.
— Погоди… — Пётр в панике заметался взглядом. — А я как же? Кто за мной смотреть будет? Я ж без тебя пропаду!
— Не пропадёшь, — жёстко сказала Алевтина. — Любу попроси. Она, я думаю, с радостью согласится.
Пётр побелел.
— Ты… ты знаешь? — прошептал он.
— Знаю, — кивнула Алевтина. — Всё знаю, Петя. И больше не хочу знать.
Она повернулась к адвокату:
— Сергей Иванович, мы можем идти?
— Конечно, Алевтина Тимофеевна, — кивнул тот. — Я пришлю вам документы на подпись.
Он повернулся к Петру:
— А вам настоятельно рекомендую подписать соглашение. Поверьте, это в ваших интересах.
Пётр молча кивнул, обмякнув в кресле. Казалось, он постарел лет на десять.
— Мам, я готова, — в комнату вернулась Маша с небольшим чемоданом.
Алевтина огляделась. Столько лет… Столько воспоминаний… Ком подкатил к горлу.
— Мам? — тихонько позвала Маша. — Ты как?
Алевтина глубоко вздохнула и расправила плечи:
— Всё хорошо, доченька. Пойдём.
У двери она обернулась. Пётр всё так же сидел в кресле, опустив голову.
— Прощай, Петя, — тихо сказала Алевтина. — Прости меня. И себя прости.
Дверь за ними закрылась.
Прошло полгода.
Алевтина стояла у окна своей новой квартиры, глядя на яркое весеннее солнце. На душе было легко и спокойно.
Первое время было тяжело. Страхи, сомнения, бессонные ночи… Но рядом всегда была Маша. Поддерживала, утешала, не давала опустить руки.
Постепенно жизнь начала налаживаться. Алевтина устроилась на новую работу. Записалась на курсы английского. Стала ходить в бассейн.
А месяц назад она познакомилас с Виктором. Милым интеллигентным мужчиной, который смотрел на ней с таким восхищением, что захватывало дух.
— Мам ты готова? — в комнату заглянула Маша. — Виктор Андреевич уже звонил, сказал, что подьезжает.
Алевтина улыбнулась:
— Да, милая. Сейчас иду.
Она в последний раз глянула в в зеркало. Отуда смотрела красивая, уверенная в себе женщина. Та, которой она всегда хотела быть.
»Спасибо тебе, Машенька,» — подумала Алевтина. «За то, что не дала мне сдаться. За то, что поверила в меня. За то, что научила меня верить в себя».
Ведь именно это и есть настоящая любовь. Не слепое подчинение. Не молчаливое страдание. А поддержка. Вера. И сила, которую мы даём друг другу.
Алевтина расправила плечи и решительно направилась к двери. Навстречу новой жизни.
Той жизни, которую она заслуживала всегда.
