— Значит, примерно на неделю? Ну, может, ещё пару дней сверху? — уточнила Ганна у мужа, устроившись на кухне с чашкой утреннего кофе.
— Примерно так и выходит. Понимаешь, ей просто некуда податься! — Владислав бросил на жену виноватый взгляд. — После пожара квартира в ужасном состоянии, там невозможно находиться. Ремонт займёт время, да и с документами теперь придётся разбираться…
— Ладно! — Ганна сделала глоток. — Я всё понимаю. Конечно, пусть приезжает!
— Я знал, что ты отнесёшься с пониманием! — обрадовался Владислав и поцеловал жену в щёку. — Сейчас ей действительно очень тяжело!
Ганна кивнула в ответ, хотя внутри у неё уже зарождалось тревожное ощущение. С Людмилой, матерью Владислава, отношения у неё всегда были натянутыми. Та никогда не высказывала открытого недовольства, но умела дать понять своё отношение через взгляд, интонацию или якобы невинное замечание.
— Сегодня днём помогу ей перевезти вещи! — сказал Владислав, поднимаясь из-за стола. — Ты будешь дома?
— Нет, у меня встреча с клиентом в три часа. Вернусь к шести и успею приготовить ужин.
Весь день Ганна пыталась сосредоточиться на делах, но мысли вновь и вновь возвращались к предстоящему совместному проживанию со свекровью. «Всего-то десять дней… Переживу», — убеждала она себя.
Когда Ганна вернулась домой вечером, Людмила уже располагалась в гостевой комнате. Женщина выглядела непривычно: обычно собранная и ухоженная дама казалась растерянной и заметно постаревшей.
— Добрый вечер, Людмила! — сказала Ганна при входе в комнату. — Как вы себя чувствуете?
Свекровь повернулась к ней с усталой улыбкой.
— Здравствуй, Ганна! Спасибо вам огромное за приют… Сейчас мне особенно тяжело…
— Да что вы! Даже не думайте об этом! — искренне ответила Ганна. — Оставайтесь столько, сколько нужно! Может быть помочь вам разобрать вещи?
— Мы уже всё разложили! — вмешался вошедший Владислав. — Мама немного отдохнёт сейчас, а мы с тобой займёмся ужином!
На кухне за чисткой картошки Ганна спросила:
— Как она? Очень переживает?
— Да… сильно! — вздохнул Владислав. — Она говорит: не может представить себе жизнь дальше… Там было всё: её вещи, фотографии… Многое испорчено безвозвратно!
— Жалко её… Правда жалко… Не волнуйся: мы поддержим её как сможем!
Первые трое суток прошли спокойно. Людмила почти всё время проводила у себя в комнате и выходила только по необходимости: перекусить или принять душ. Она была тихой и благодарной за любую мелочь; порой глаза её наполнялись слезами.
Но на четвёртый день ситуация начала меняться. Ганна заметила странную закономерность: пока Владислав был дома – свекровь оставалась той же несчастной женщиной после трагедии; стоило ему выйти – как будто кто-то переключал тумблер внутри неё: голос становился жёстким, выражение лица – недовольным.
— Ты всегда столько сахара кладёшь в чай? — спросила она однажды утром между делом.
— Да… я люблю сладкий чай! — ответила Ганна с улыбкой.
— Ну тогда неудивительно… За последний год ты явно прибавила… — пробормотала свекровь вполголоса и отвернулась.
Ганну это ошеломило – ведь совсем недавно ей пришлось ушивать юбку из-за того что похудела!
К концу недели подобные реплики стали привычными: «В этой блузке ты выглядишь как продавщица», «Неужели нельзя тщательнее убирать квартиру?» – звучало почти ежедневно.
Когда Ганна попыталась обсудить это с мужем вечером за чаем – он лишь покачал головой:
— Ганночка… Ей сейчас невероятно трудно… Это просто стресс так проявляется… Ты же знаешь – она тебя любит!
Но Ганна знала другое: никакой любви там никогда не было… А теперь свекровь просто перестала притворяться под одной крышей.
С каждым новым днём Людмила чувствовала себя всё более уверенно в квартире сына и его жены. Незаметно для всех начали происходить перемены: любимая вазочка перекочевала с комода на дальнюю полку; кружки в шкафчике теперь стояли по размеру вместо цвета; кресло самой Ганны оказалось придвинутым к стене ради торшера из квартиры свекрови…
Теперь оставалось только набраться терпения до конца обещанной недели…