Следующий месяц обернулся для него настоящим кошмаром. Юрий проявил себя как хладнокровный и исключительно грамотный юрист. Все мои вложения в общее дело, каждая идея, каждый контакт с важными клиентами — всё это было тщательно оформлено, систематизировано и представлено в суде как неоспоримая доказательная база. Суд явно склонялся на мою сторону. Алексей оказался на грани утраты не просто половины, а наиболее прибыльной части нашего бизнеса. Его сестра с детьми и её жилищные трудности моментально перестали волновать его. Из телефонных разговоров со свекровью до меня доносились лишь обрывки его истеричных выкриков: «Отстань, мама! Сейчас речь не о квартире — речь обо всём!»
И вот настал тот самый день. Он пришёл ко мне в ту самую квартиру бабушки, куда я перебралась сразу после подачи заявления. Он выглядел так, будто за один месяц постарел на десятилетие: мятая одежда, покрасневшие от слёз глаза, дрожащие руки — он едва смог прикурить у подъезда.
— Елена… Леночка… пожалуйста, впусти меня… — голос его дрожал и срывался.
Я открыла дверь. Он вошёл и застыл посреди комнаты с бабушкиным ковром под ногами, не решаясь присесть.
— Прошу тебя… — начал он и тут же расплакался. — Забери заявление! Мы всё теряем! Я был слепым идиотом… полным дураком!
Я молчала.
— Всё можно ещё изменить! — вдруг вскрикнул он и опустился передо мной на колени, крепко схватив мои руки. Его пальцы были холодными и влажными от пота. — Я выгоню их всех! Маму, Дарину… Никто из них больше не появится рядом! Я всё начну заново ради нас! Куплю тебе другую квартиру — лучше этой! Лучше той, что была нашей!
В его голосе звучал страх животного уровня — страх человека, который проиграл всерьёз и только сейчас осознал масштаб своего поражения. Он действительно верил: я уступлю. Что остатки любви или боязнь одиночества заставят меня снова принять роль удобной молчаливой тени без прав и собственности.
Я аккуратно освободила руки из его цепкой хватки.
— Нет, Алексей. Уже слишком поздно.
Он посмотрел на меня взглядом человека, которому только что открылась страшная правда: все манипуляции семьи, собственная самоуверенность и пренебрежение ко мне довели его до края личной катастрофы. Он потерял не только бизнес или деньги… Он лишился меня окончательно. И лишь теперь понял мою настоящую ценность.
— И что же мне теперь делать?.. — прошептал он глухо.
Я промолчала. Мне нечего было ему ответить. Развернувшись молча, я вошла в квартиру и закрыла за собой дверь.
Глухой щелчок замка прозвучал как последняя точка в истории нашей жизни вместе — истории когда-то полной надежд и иллюзий счастья.
Конец.