— Может, всё-таки дадим им немного? — нерешительно произнёс Василий, словно только что вышел с театральной сцены.
— Нет, — отрезала Зоряна, упрямо уставившись в окно, за которым один за другим вспыхивали огни фонарей. — Это наши с тобой накопления. Мы три года их собирали.
— Но мама…
— А ты подумал о наших будущих детях? Где они будут жить — в чужой квартире? Потому что мы отдали все деньги твоему взрослому брату? — в её голосе звучала непривычная для неё решимость.
Поздней ночью, лёжа без сна, Зоряна не могла успокоиться. Мысли не давали покоя. Почему Василий так легко поддается на мамины уговоры? Почему ей приходится каждый раз напоминать о собственных правах? Всё это казалось замкнутым кругом без выхода. Когда же это закончится?
— Зоряна, ты видела? — Василий лениво пролистывал телефон и показал экран жене. — «Ещё вспомнишь свой отказ».
Зоряна лишь кивнула, не скрывая раздражения. Она промолчала, будто надеясь, что тишина сможет хоть как-то предотвратить надвигающуюся бурю. Слов было не нужно — он и так понимал её отношение.
— Не бери близко к сердцу, — безучастно проговорил Василий. — Мама просто расстроена.
Зоряна молча убрала телефон и достала из сумки блокнот. Её пальцы слегка дрожали, когда она начала перелистывать страницы с записями переводов за последние месяцы. Сумма перевалила за двести тысяч гривен — и это было совсем не преувеличение. Все эти средства уходили туда, в ту реальность, где всегда чего-то не хватало и никто ничего не считал.
На следующий день снова раздался звонок.
— Сыночек… тут такое дело… — голос Татьяны звучал жалобно и натянуто-печально, будто она стояла рядом и ловила ртом воздух от волнения. — За квартиру нечем платить… счета пришли огромные… И продукты… Пётр ведь на диете теперь… ему особое питание нужно…
— Сколько нужно, мам? — устало поинтересовался Василий.
— Ну хотя бы тридцать тысяч… Лучше сорок… Мало ли что…
Зоряна резко поставила сковородку на плиту с таким звуком, будто хотела этим подчеркнуть: ей всё это до боли знакомо.
— Василий! Мы же только вчера им пятнадцать отправляли! На еду якобы! — голос её дрожал от гнева.
— Ну зачем ты так заводишься… — пробормотал он и потер переносицу в попытке справиться сразу с двумя проблемами. — Маме действительно тяжело сейчас… Пётр без работы… цены растут…
— А нам легко?! — Зоряна распахнула дверцу холодильника с такой силой, будто хотела показать всю пустоту внутри него. — Посмотри сам! Полки почти голые! Мы сами на всём экономим! Я уже второй месяц как в парикмахерскую не хожу! Ты ходишь в тех же ботинках!
— Это временно… всё наладится… — попытался оправдаться Василий.
— Правда?! Давай посчитаем! — Зоряна схватила телефон и быстро набрала цифры на калькуляторе. — За полгода мы передали твоей матери почти полмиллиона гривен! Где наш фонд на дом?! Где деньги на ребёнка?!
Василий промолчал. И его молчание оказалось тяжелее любых слов. Зоряна поставила телефон обратно на стол с таким видом, будто весь мир вокруг пошатнулся вместе с ней.
Прошла неделя – история повторилась вновь: очередной звонок и новая просьба.
— У Петра долг за мобильный образовался… да ещё коммунальные накопились… Там сумма большая вышла – около ста пятидесяти тысяч…
В голосе Татьяны появилась новая интонация – тревожная и чуть хитрая одновременно.
— Сколько?! — Василий поперхнулся чаем от услышанного. Он едва поверил своим ушам. — Мам… откуда такие цифры?
— Ну так получилось… Пётр немного ошибся с тарифом… Да ещё давно за квартиру не платил… Вы ведь поможете? А то отключат связь… коллекторы начнут приходить…
Зоряна ощутила болезненное сжатие внутри груди – словно сердце пыталось спрятаться от всего происходящего вокруг неё. Как долго это будет продолжаться? Куда исчезают все их усилия и заработанные средства? И где она сама во всём этом бесконечном водовороте просьб и невыполненных обещаний?..