— Слушай, Богдан, ты вообще с ума сошёл? — Юрий с такой силой грохнул кружкой по столу, что пиво выплеснулось на клеёнку. — Какой ещё декрет? Ты что, женщина?
Богдан тяжело вздохнул, глядя на своего друга с детства. Уже третий вечер подряд он пытался донести до близких суть своего решения, но каждый раз натыкался на глухое непонимание.
— Юр, ну сам прикинь. У Ганны зарплата сто восемьдесят, плюс премии. Она недавно стала начальницей отдела. А я в своей фирме получаю тридцать пять, и то не всегда. Где тут логика мне продолжать работать, если можно втрое больше зарабатывать?
— Логика?! — лицо Юрия налилось краской. — Логика в том, что ты мужик! Ты должен семью обеспечивать, а не с пелёнками возиться!
За соседним столом трое мужчин явно прислушивались. Один, лысоватый мужчина лет пятидесяти, даже отложил газету.
— Вот времена пошли, — громко бросил он своим собеседникам, но так, чтобы Богдан точно услышал. — Женщины вкалывают, а мужики по памперсам шарят. Позорище.
Богдан сжал челюсти, но промолчал. Объяснять было бессмысленно — всё равно не поймут.
А началось всё три месяца назад, когда Ганна, находясь на восьмом месяце беременности, получила предложение от начальства.
— Богдан, послушай, — она нервно теребила край одеяла. Они сидели на диване в своей съёмной однокомнатной квартире. — Владимир говорит, что если я выйду на работу через два-три месяца после родов, меня повысят. Это совсем другие деньги. Мы сможем быстрее взять ипотеку на новую квартиру.
— Ганна, ты серьёзно? Ребёнок только родится, грудное кормление… Ты ведь сама говорила, что хочешь кормить.
— Хочу, — кивнула она. — Буду сцеживаться. Богдан, это наш шанс. Понимаешь? Или мы будем годами выплачивать, или… Или ты возьмёшь декрет, а я выйду. Всего на полтора года. Потом, если захочу, я снова уйду в декрет.
Тогда всё казалось простым и логичным. Просто разумное распределение ролей.
Но реальность оказалась куда сложнее.
Ганна вышла на работу, когда их дочке Милане исполнился ровно месяц. Богдан до сих пор помнил то утро в деталях. Ганна стояла перед зеркалом в прихожей, поправляла строгую блузку и тихо плакала.
— Я не могу, — шептала она. — Богдан, я чувствую себя ужасной матерью. Что я делаю? Оставляю своего ребёнка…
— Ты оставляешь её со мной, — мягко ответил он, обняв жену. — С её отцом. Всё будет хорошо, я справлюсь.
Но первые недели превратились в настоящий ад. Милана кричала, отказывалась от бутылочки, а Богдан чувствовал себя совершенно беспомощным. Он часами сидел в интернете, изучая форумы для мам, смотрел видео о коликах и правильном кормлении сцеженным молоком.
Ганна возвращалась поздно, уставшая до предела. Она сразу брала дочку на руки, плакала, а потом садилась со сцеживающим аппаратом.
— Молока всё меньше, — говорила она с отчаянием в голосе. — Скоро совсем пропадёт. Я плохая мать, да?
— Нет, — Богдан гладил её по голове. — Ты лучшая. Ты делаешь это ради нас. Ради нашей семьи.
Но окружающие думали иначе.
Первой в наступление пошла мама Богдана. Лилия появилась без предупреждения, когда Ганны не было дома.
— Богдан, открой немедленно! — раздавался стук в дверь.
Он открыл, держа Милану на руках. Девочка кричала во всё горло — началась вечерняя колика.
— Что ты с ней сделал?! — женщина выхватила внучку из его рук. — Боже, она вся мокрая! Ты хоть умеешь подгузники менять?
— Мама, я только что поменял, — устало ответил Богдан. — У неё животик болит, это нормально…
— Нормально?! — Лилия прижала малышку к себе. — Знаешь, что нормально? Нормально, когда мать рядом с ребёнком! А не сидит в каком-то офисе, строит из себя начальницу!