Средний, Дмитрий, сначала всё время опасался, что я тоже уйду. Однажды, когда я задержался на работе, он обнял мать и тихо произнёс:
— Его не будет, как и папы…
Я вернулся и застал эту сцену. Просто снял сапоги, подошёл к нему, прижал к себе и сказал:
— Я здесь. И останусь. Даже когда стану старым, с тростью — всё равно буду рядом.
Он долго рыдал, уткнувшись в мою грудь.
А младшая, Оля, обожала сказки. Я читал ей на ночь, даже если сам засыпал от усталости. После она подползала ко мне, накрывала одеялом и шептала:
— Ты самый настоящий волшебник.
Однажды она принесла в детсад рисунок под названием «Моя семья». Там были мама, трое детей… и я. В красной шапке и с крыльями. Воспитательница спросила, кто это. А она ответила:
— Это наш папа. Он нас спас.
Когда наступили тяжёлые 90-е, я остался без работы. Денег почти не было, но дети уже подросли и многое понимали. Игорь тайком начал подрабатывать на шиномонтаже. Дмитрий носил воду пожилым соседям за несколько гривен. А Оля делала открытки из картона и продавала их у магазина — скромно, но с гордостью.
Я плакал не из-за нищеты, а от гордого чувства.
Мы выстояли. Спустя несколько лет ситуация начала улучшаться. Игорь поступил в политехнический, Дмитрий — в медицинский, Оля — на педагогический. Я носился по городам, собирал справки, помогал с общежитиями, не спал ночами, шил им подушки для поездов, когда они уезжали на сессии.
И каждый раз они звонили:
— Папа, я сдал!
— Папа, ты не поверишь, как сильно ты помог мне!
— Папа, я люблю тебя.
А Тамара… Однажды вечером, когда все уже разошлись, она подошла, села рядом и сказала:
— Ты дал им всё. А я думала, что мужчина не способен по-настоящему любить чужих детей.
Я ответил просто:
— А я ни разу не считал их чужими.
Она ушла тихо, словно знала, что дети уже уверенно стоят на своих ногах.
А теперь… Сейчас у меня шесть внуков. Игорь назвал сына в мою честь. Дмитрий постоянно звонит и интересуется, как моё давление. А Оля каждую неделю присылает внуков с пирогами и открытками, словно в прошлые времена.
И я, старик в тёплом свитере с дрожащими руками, сижу на скамейке и думаю:
Жизнь — не в крови и не в фамилии. Она в поступках.
А любовь приходит не с рождением. Она приходит с первым папой, который просто появился… и остался.
Прошло уже более тридцати лет с того дня, как я впервые дал той женщине гривню на картошку. И, знаешь… если бы судьба предложила пройти всё заново — с трудностями, с голодными вечерами, с ремонтами, с бессонными ночами у больничной койки — я бы не колебался ни секунды.