— Это ведь просто формальность, — уверял Тарас. — Мне нужно лишь иметь возможность действовать от твоего имени.
Я как раз готовила ужин. Пальцы были перепачканы свекольным соком, и момент для подобных разговоров явно был неудачный.
— Прочти, что там написано, — попросила я. — У меня руки грязные, не могу взять документ.
Тарас начал читать вслух. На некоторых пунктах он делал ударение голосом, другие же проговаривал так тихо и неразборчиво, что приходилось вслушиваться. Но один пункт вызвал у меня тревогу — как-то он мне совсем не понравился.
— Тарас, — я обернулась к нему, — а зачем в доверенности пункт о продаже? Ты же не собираешься продавать участок?
Он вспыхнул. У него вообще часто лицо заливалось краской при волнении. А сейчас оно вдруг побледнело до серого оттенка прямо на глазах.
— Что ты такое говоришь? Конечно нет! — его голос неожиданно повысился, чего за ним раньше не замечалось. — Как я могу продать участок без твоего согласия? Это… это обычная форма доверенности! Так всегда пишут! Ты мне что, не веришь? Мы уже семь лет вместе живем, а ты сомневаешься во мне?
Он заметно нервничал.
С соседями мы разбирались уже полгода: им якобы мешал наш забор, который на десять сантиметров заходил на их территорию. Пономаренко приобрели этот участок три года назад и с тех пор начали выдвигать претензии.
А ведь этот забор еще мой Богдан ставил в девяностых годах. Прежние соседи — Лариса с Антоном — никогда никаких возражений не высказывали.
Я вытерла руки и все же взяла доверенность в руки. Вчитываться времени не было: на работе постоянная суматоха, дома стирка-готовка-уборка…
Я чувствовала себя измотанной до предела. А вдруг Тарас действительно просто хочет помочь? Может быть, я зря подозреваю его во всяком… Совсем уже нервы сдали от этой бесконечной суеты и напряжения.
— Ладно… — сказала я.