Оля резко поднялась с места:
— Знаете что? Я сама поеду! Скажу, что дом приобрела, письма обнаружила, хотела вернуть адресату. Посмотрю, кто этот человек. Если женат — поверну назад и уеду. А если нет?
— Девочка, да что ты выдумываешь! — Марина взмахнула рукой, но в её глазах засверкала надежда.
На следующий день Оля стояла возле подъезда девятиэтажного дома в областном центре Черкасс. Сердце бешено стучало. На звонок в домофон откликнулся мужской голос:
— Кто там?
— Добрый день, Никита Петрович? Я по поводу ваших старых писем…
Наступила пауза. Затем:
— Заходите. Третий этаж, направо.
Дверь открыл высокий седовласый мужчина с усталыми, но добрыми глазами. На вид — именно те шестьдесят шесть лет.
— Проходите. Вы упомянули письма?
Оля протянула ему коробку:
— Мы купили дом в Рыбаковке. Обнаружили их под половицами. Здесь написано ваше имя.
Никита Петрович взял первое письмо, пробежал взглядом и тяжело опустился на стул:
— Господи… Мои письма… Как же так получилось…
— Вы писали Марине Коваленко?
— Марине… — он закрыл глаза. — Столько лет прошло, а я всё помню. Первая любовь, единственная. Был тогда глупцом, молодым. Думал, что успею всё, а жизнь пролетела.
— Что же произошло? Почему вы не приехали за ней?
Никита Петрович горько усмехнулся:
— Она мне писала, что выходит замуж. За местного тракториста. Говорила, что устала ждать. Я тогда… от горя женился на первой встречной. Она была хорошей женщиной, покой ей и светлая память, но… я её не любил. И она это понимала.
— Так она вам писала о замужестве? — Оля ахнула. — А она думала, что вы её бросили! Ведь последнее письмо было прощальным!
— Какое прощальным? Я после её письма о замужестве ещё писал! Просил прощения, желал счастья…
Оля вскочила:
— Никита Петрович! Похоже, её мать перехватывала письма! И ваши прятала, и её, наверное, не отправляла! Марина ничего об этом не знала!
Старик побледнел:
— Что вы говорите? Не может быть… Столько лет… Она жива?
— Жива! Живёт в райцентре Черкассы! Вдова, её муж умер пять лет назад.
Никита Петрович поднялся, прошёлся по комнате:
— И я вдовец. Третий год. Сын в Киеве, внуки… А я тут один, словно палец. И знаете, что самое странное? Вчера во сне видел Марину. Молодую, в лёгком платье из ситца. Проснулся — подушка была мокрой.
— Так поехали к ней! — Оля схватила его за руку.
— Да что вы! Мы уже старики. Что я ей скажу?
— А что было в первом письме? «Солнышко моё»? Вот и скажите это!
Никита Петрович надел пиджак, причёсывался перед зеркалом. Руки дрожали.
— Нужно купить цветы. Она любила ромашки.
По пути приобрели огромный букет полевых цветов — ромашек, васильков, колокольчиков. Никита Петрович берёг букет, словно святыню.
У подъезда Оля остановилась:
— Может, сначала я позвоню? Подготовлю её?
— Нет. Сам. — Никита Петрович твёрдо ответил.