Ольга проснулась от настойчивого звона телефона. На часах было чуть за восемь утра жаркого августовского понедельника. Алексей рядом ворчливо перевернулся на другой бок и прикрыл голову подушкой.
— Алло? — голос Ольги звучал хрипло, только что вставшей с постели.
— Оля, это Людмила Петровна, соседка твоей мамы, — в трубке прозвучал встревоженный голос пожилой женщины. — Дорогая, держись… Твоя мама… Вчера вечером заболело сердце, вызвали скорую, но не успели…
Телефон выпал из рук Ольги. Комната закружилась перед глазами. Мама. Мамы больше нет. Всего три недели назад они разговаривали по телефону, и Анна Сергеевна жаловалась на жару, рассказывала про огород и новый урожай яблок…
— Что случилось? — пробормотал Алексей, не открывая глаз.
— Мама умерла, — произнесла Ольга, и сама не могла поверить своим словам. Будто это происходило не с ней.
Муж приподнялся на локте, взглянул на жену. На его лице не отразилось ни малейших чувств.
— Понятно. Соболезную, — он снова лёг и отвернулся к стене.
Ольга поднялась с кровати. Ноги предательски подкашивались, но нужно было действовать. Похороны, оформление документов, организация всего… Голова кружилась от объёма дел. Женщина достала из шкафа дорожную сумку и приступила к сбору вещей. Чёрное платье, туфли, документы.
Алексей уселся в кровати и взял телефон. Привычно открыл ленту новостей, начал листать.
— Куда это собралась? — лениво спросил муж, не отрывая взгляда от экрана.
— В Каролино-Днестровский. На похороны мамы.
— Какая ещё Каролино-Днестровский? В эту глушь, в триста километров отсюда?
— Алексей, у меня умерла мама. Какая тебе разница, где это?
Муж поморщился, словно услышал что-то раздражающее.
— Слушай, Оля, у меня на этой неделе важная презентация. Начальство из Киева приезжает. Я не могу всё бросить и ехать в эту дыру.
Ольга остановилась с блузкой в руках. Медленно повернулась к мужу.
— Я не прошу тебя оставлять работу. Но это похороны моей матери.
— И что с того? Мёртвым всё равно, кто придёт. А мне надо карьеру строить, если ты забыла, у нас ипотека.
Ольга молча продолжила собираться. За пятнадцать лет брака она многое прощала Алексею — его раздражительность, жадность, нежелание помогать по дому. Но сейчас что-то внутри неё сломалось. Будто последняя ниточка, связывающая их, износилась до предела.
— Сколько ты там пробудешь? — Алексей встал с кровати и направился на кухню.
— Три-четыре дня. Нужно всё организовать, оформить бумаги.
— Только денег особо не трать. У нас и так хватает расходов.
Ольга прикусила губу. О каких расходах говорил муж? О его новом телефоне за восемьдесят тысяч гривен? Или о рыбалке с друзьями каждые выходные?
Через два часа Ольга стояла на автовокзале с дорожной сумкой в руках. Алексей даже не предложил подвезти — сказал, что собирался ехать в другую сторону. Не обнял на прощание, не сказал ни одного тёплого слова.
— Пусть кто-то другой яму копает, — бросил он напоследок. — Местные пусть занимаются.
В автобусе Ольга сидела у окна и смотрела на мелькающие поля. Август выдался жарким, хлеб уже убрали, и солома золотилась под солнцем. Мама любила это время года. Говорила, что август — самый щедрый месяц, когда природа вознаграждает человека за труды.
Соседка по сиденью — полная женщина с добродушным лицом — сочувственно посмотрела на Ольгу.
— В отпуск едете?
— На похороны. Мама умерла.
— Царствие небесное. Тяжело это — хоронить родителей.
Ольга кивнула. Говорить не хотелось. В голове звучали слова Алексея: «не намерен ехать в глушь». Как можно быть таким чёрствым? Ведь Анна Сергеевна всегда хорошо к нему относилась. Присылала домашние соленья, вязала тёплые носки. А когда Алексей сломал ногу пять лет назад, мама приезжала помогать, целый месяц готовила, убирала, ухаживала.
Каролино-Днестровский встретил тишиной и запахом свежескошенной травы. Родительский дом стоял на окраине, побелённый, с голубыми наличниками. Мама каждую весну обновляла побелку, говорила, что дом должен выглядеть нарядно.
У калитки Ольгу встретила Людмила Петровна.