— Я тебе квартиру не для того помогала покупать, чтобы ты теперь выпендривалась! — мать с грохотом швырнула сумку на стол.
— Мам, ты одолжила мне пятнадцать тысяч, — спокойно напомнила Ольга. — Я вернула их через месяц, да ещё с процентами.
— Не пытайся мне врать! — Тамара Сергеевна ударила ладонью по поверхности стола. — Я тебя вырастила, помогла встать на ноги! А ты не желаешь помочь брату!
— Помочь хочу, — уверенно ответила Ольга. — Могу помочь с поиском работы для него. Могу дать деньги на первый взнос, когда он решит купить жильё. Но свою квартиру отдавать не собираюсь.
— Ах, какие мы гордые стали! — мать взмахнула руками. — Кто тебе математику в школе объяснял? Кто покупал платья? Кто кормил и поил?
Ольга стиснула зубы. Эта старая песня звучала бесконечно — любое возражение в семье неизменно превращалось в перечень всех оказанных с детства услуг. Вечный долг, который невозможно погасить.
— Мам, я благодарна за всё, — произнесла Ольга мягко. — Но это не означает, что я обязана отдать тебе квартиру.
— Не мне, а брату! — повысила голос Тамара Сергеевна. — Его жизнь только начинается, а ты эгоистка! Всегда такой была!
Ольга отвернулась к окну. Осеннее солнце пробивалось сквозь тучи, рисуя на асфальте замысловатые узоры. Внешний мир казался таким понятным и ясным — в отличие от мутного потока материнских упрёков.
— Знаешь, что скажу, — вдруг затихла Тамара Сергеевна. — Я помню, как ты покупала эту квартиру. Всё помню.
Ольга напряглась. В голосе матери появились новые, угрожающие интонации.
— И первый взнос помню, — прищурилась Тамара Сергеевна. — Откуда у тебя тогда такие деньги? А если в налоговую пожаловаться?
Ольга побледнела. Первый взнос она накопила за два года, совмещая три работы. Деньги были законными, но не все — официальными. Подработки репетитором, переводы для небольшой компании, вечерние смены в кафе — налоговая действительно могла задать неудобные вопросы.
— Ты мне угрожаешь? — тихо спросила Ольга.
— Я говорю тебе правду, — Тамара Сергеевна сжала губы. — Если не по-хорошему — будет по-плохому. Я вас не воспитывала, чтобы вы друг другу не помогали.
Ольга молчала, ощущая, как внутри нарастает волна злости, смешанной с болью. Родная мать выдвигала угрозы из-за квартиры. Родная мать была готова выставить её за дверь ради капризов избалованного брата.
— Уходи, — тихо произнесла Ольга. — Пожалуйста, уходи.
— Что?! — вспыхнула Тамара Сергеевна.
— Уходи, — повторила Ольга громче. — Всё сказала. Квартиру не отдам. А если будешь угрожать — больше на порог не пущу.
Мать взглянула на неё с искренним изумлением, как будто не могла поверить, что кто-то осмелился ей возразить. Затем её лицо исказилось злостью.
— Ты ещё пожалеешь, — прошипела она. — Запомни мои слова. Я найду на тебя управу.
Входная дверь захлопнулась. Ольга осталась одна. Руки дрожали, к горлу подступила тошнота. Впервые в жизни она выставила мать из дома. Впервые поставила свои интересы выше семейных манипуляций.
Странно, но вместо ожидаемого чувства вины пришло облегчение. Словно рухнула невидимая стена, годами стоявшая между ней и настоящей жизнью.
— Представляешь, она действительно думала, что я отдам ей квартиру, — покачала головой Ольга, отпивая кофе. — Просто так, за красивые глаза!
Юлия — коллега и единственная близкая подруга — сочувственно кивнула. В обеденный перерыв они устроились в небольшой кофейне неподалёку от офиса. За окном мелькали прохожие, спешившие по своим делам, а внутри было тепло и пахло свежей выпечкой.
— У меня свекровь такая же была, — тихо усмехнулась Юлия. — Всё пыталась нас с мужем в деревню отправить, чтобы мы там дом восстанавливали. А сама хотела жить в нашей двушке.
— И что сделали?
— Чётко обозначили границы. Сказали — нет. Обиделась, конечно, полгода молчала. Зато потом поняла, что иначе нельзя, и успокоилась.
Ольга вздохнула. Её ситуация была сложнее. Мать не просто обиделась — она начала настоящую войну. За две недели Тамара Сергеевна успела позвонить всем родственникам, рассказав, какая у неё бессердечная дочь. Теперь Ольге регулярно звонили тётки, двоюродные сёстры и даже бывшая соседка, пытаясь «вразумить» непутёвую девушку.
— Знаешь, что самое неприятное? — отломила кусочек круассана Ольга. — Они все говорят одно и то же: «Ты же девушка, тебе замуж надо. Зачем тебе квартира? А брату строить семью». Как будто у меня самой семьи быть не может!
— Классика, — фыркнула Юлия. — Женщине своё жильё не нужно — она же в чужое переедет. Дремучие взгляды.
— А последний аргумент знаешь какой? «Всё равно тебе квартира не нужна — ты же целыми днями на работе». Прямо в точку! Зачем человеку дом, если он там почти не бывает? Пусть на улице живёт!
Обе рассмеялись, хотя смех получился горьким. Ольга пыталась пошутить, но в глубине души ей было больно. Каждый новый звонок, каждое сообщение от родных, превратившихся в посредников чужой ссоры, ранили сильнее, чем она хотела признать.
— Есть кое-что ещё, — призналась Ольга, понизив голос. — Мать угрожает пожаловаться в налоговую. Мол, первый взнос я взяла непонятно откуда.
Юлия присвистнула.
— Серьёзно? Родная мать? Это уже за гранью.
— Вот и я о том же, — покрутила чашку в руках Ольга. — Я ведь действительно много подрабатывала тогда. И не всё официально. Не то чтобы я преступления совершала, но…