– Что ж, я предложил – ты решай. Значит, Олег остается здесь. Это тоже не обсуждается! – с холодной отстранённостью произнёс муж. – Делай как знаешь!
Ганна неспешно вытерла руки полотенцем и повернулась к нему.
– Ты это всерьёз? Хочешь выгнать семью с детьми, которые исправно платят аренду, чтобы поселить туда своего брата? И всё это бесплатно?
– А что мне остаётся? Ты же сама настаивала, чтобы он съехал.
– Я хотела, чтобы он начал жить самостоятельно. Устроился на работу, снял жильё. Чтобы стал взрослым мужчиной наконец-то. А не валялся у нас на диване без дела!
– У него депрессия!
– Правда? Депрессия? Или просто удобный способ жить за чужой счёт? Пить наше вино, есть нашу еду и спать на нашем диване?
Мирослав бросил на жену гневный взгляд и сквозь зубы процедил:
– Не смей унижать моего брата! У тебя нет на это никакого права! Прекрати немедленно! Иначе я не ручаюсь за себя!
Ганна внимательно посмотрела ему в глаза. В этот момент она поняла: это не временный порыв и не просто желание помочь брату. Это осознанный выбор. И он уже сделан.
– Хорошо, – с лёгкой улыбкой сказала она. – Я тебя услышала.
Муж замер в растерянности — он явно ожидал вспышки эмоций: слёз, криков, обвинений.
– Что… что ты поняла?
– Всё ясно. Ужин готов. Позовёшь Олега?
Мирослав ещё несколько секунд стоял в нерешительности, глядя на спокойное лицо жены, затем молча вышел из кухни. Когда Ганна убедилась, что осталась одна, она достала телефон и набрала номер знакомой риелторки.
– Добрый вечер, Диана. Помнишь, ты упоминала хорошую юридическую фирму? Мне срочно нужна консультация.
Из комнаты Елизаветы всё ещё доносилась музыка. Женщина подошла к двери дочери и прислонилась лбом к прохладному дереву.
– Всё будет хорошо, малышка… – прошептала она тихо. – Мама знает, как поступить.
***
Следующие три недели Ганна почти не появлялась дома. Она взяла дополнительные смены в салоне и записалась на курсы повышения квалификации.
Елизавета переехала к бабушке — сказала, что хочет сосредоточиться на подготовке к экзаменам.
Мирослав особого интереса не проявлял: по вечерам в квартире хозяйничали двое мужчин — смотрели футбол по телевизору, заказывали пиццу и громко обсуждали свои дела.
Женщина ощущала себя чужой в собственном доме.
Каждое утро её встречали следы ночных посиделок: пустые бутылки из-под алкоголя, окурки в чашках из-под кофе и жирные коробки от пиццы.
Муж будто бы вовсе этого не замечал — уходил рано утром на работу после того как чмокал брата в макушку прощально. Её теперь даже случайно не касался губами при встрече или прощании.
Но однажды всё изменилось…
Мирослав вернулся домой в приподнятом настроении — его лицо озаряла широкая улыбка. На кухне ещё витал запах вчерашнего застолья с перегаром вперемешку с пиццей — но мужчина словно этого вовсе не чувствовал.
– Есть повод для радости! – глаза его сверкали от возбуждения. – Олег решил съехать!
Ганна замерла с чашкой кофе в руке:
– Серьёзно?
– Да! Представляешь? Сам сказал: хватит сидеть у нас на шее! Нашёл подработку какую-то… строит планы!
– Это… прекрасно… – женщина ощутила внутри проблеск надежды: может быть всё ещё можно наладить? Может ей удастся избежать…
– Конечно прекрасно! – Мирослав плюхнулся за стол с довольным видом. – Осталось только немного помочь ему обустроиться… пока он окончательно не передумал!
– Что значит «помочь»?
– В прямом смысле слова: завтра позвонишь своим жильцам и предупредишь их о необходимости освободить квартиру через месяц… Можно предложить им небольшую компенсацию за неудобства…
Ганна разочарованно посмотрела мужу прямо в глаза и твёрдо произнесла:
— Мы уже говорили об этом раньше. Этот вопрос закрыт!
— Да но теперь ситуация изменилась! Олег сам хочет начать новую жизнь! Ему нужно время — год-полтора максимум — чтобы стать на ноги… Давай поддержим его!
— Нет! Ни при каких условиях! Я не собираюсь выселять семью с детьми ради твоего брата!
Мирослав резко вскочил со стула так сильно, что тот отлетел к стене:
— Ты разве ничего не понимаешь?! Он впервые проявляет инициативу! Он готов меняться! А ты…
— А я больше не хочу быть спасательным кругом для всех подряд! Хочет жить отдельно — пусть снимает жильё сам как все нормальные взрослые люди делают это каждый день… Он ведь далеко не единственный такой случай…