– Настоящие люди поддерживают родных!
– Родных – да. Но не тех, кто только и делает, что…
Женщина осеклась. Муж с яростью схватил чашку и метнул её в стену. Фарфор разлетелся по кухне мелкими осколками.
– Слушай сюда, – голос Мирослава дрожал от гнева. – Либо ты пускаешь моего брата жить в свою квартиру, либо собирай вещи и убирайся отсюда!
– Что?
– Ты всё слышала! Мне надоело твоё вечное брюзжание и упрёки! Брат наконец-то пришёл в себя, а ты…
– А я мешаю, – Ганна неожиданно успокоилась. – Так?
– Именно! Ты постоянно создаёшь проблемы. Думаешь только о себе!
– Понятно, – она аккуратно вытерла пролитый кофе со стола. – Я всё поняла.
– И что теперь?
Ганна подняла взгляд на мужа и тихо произнесла:
– Я уже давно сделала выбор. Просто ждала момента, когда ты сам всё расставишь по местам.
Она вышла из кухни, оставив Мирослава одного посреди разбросанных осколков. В спальне на тумбочке лежала подготовленная заранее папка с бумагами: три недели не прошли даром — Ганна всё предусмотрела.
***
– Не стоит меня пугать, – женщина улыбнулась, глядя на растерянное лицо супруга. – Я давно решила уйти. И твои слова ничего не изменят.
– Что за бред? – мужчина нервно поправил пиджак. Из коридора донеслись шаги — Олег явно проснулся от их спора.
– Раз уж ты сам заговорил о переезде… – она подняла синюю папку вверх.
– Это что ещё такое? – Мирослав уставился на документы с недоумением.
– Заявление на развод. Подано две недели назад, – Ганна говорила спокойно и уверенно, хотя внутри все дрожало от напряжения.
Муж побледнел и открыл рот:
– Т-ты… серьёзно?
– А это вот бумаги по продаже моей квартиры — той самой, куда ты хотел вселить своего брата. Сделка почти завершена.
– Подожди… как… зачем? – он опустился на стул — ноги будто отказались его держать.
– И напоследок вот это, – она положила перед ним ещё один конверт. – Здесь документы по продаже моей доли в этой квартире. Живи тут хоть с братом, хоть с ротой солдат — мне уже всё равно. Как только мы разведёмся — сделка будет оформлена окончательно.
– Ты спятила? Это же наш дом!
– Был им до тех пор, пока ты не превратил его в приют для своего взрослого братца.
– Ганна, давай поговорим…
– Нет смысла больше говорить, Мирослав, – она покачала головой с усталой решимостью. – За эти недели я поняла одно: я вымоталась до предела. От твоей слабости характера, от твоей слепой привязанности к брату… От этого постоянного запаха перегара на кухне…
– Но… а как же… Елизавета?
– Елизавета едет со мной во Львов.
— Куда?!
— Во Львов. На деньги от продажи той квартиры я уже нашла нам жильё там и помещение под студию присмотрела.
Мирослав схватился за голову:
— Ты не можешь так поступить!
— Могу и делаю это прямо сейчас. Потому что я умею принимать решения и отвечать за них — в отличие от некоторых людей рядом со мной.
В дверях показался растрёпанный Олег:
— Что происходит?
— Ничего особенного, — Ганна собрала бумаги обратно в папку без лишних слов. — Просто я наконец поняла: некоторым проще содержать взрослого брата за свой счёт… чем сохранить собственную семью.
— Ганна! Подожди!
Но она уже вышла из кухни без намерения продолжать этот разговор дальше.
***
Прошёл месяц. Ганна стояла на балконе своей новой квартиры во Львове. Внизу шумел незнакомый город; воздух был наполнен ароматом цветущих магнолий. В соседней комнате Елизавета распаковывала вещи под весёлую мелодию вполголоса.
— Мамочка! Когда пойдём смотреть твою студию? — крикнула дочь из комнаты.
— Завтра, солнышко! Теперь у нас всё будет завтра…
Начиналась новая глава её жизни: без звонков из прошлого; без запаха спиртного по утрам; без посторонних людей под одной крышей… И впервые за долгое время ей стало легко дышать и спокойно жить дальше.
За окном шумел город — чужой истории ему было неведомо.
И это было прекрасно.